Книга Черное Сердце, страница 42 – Анна-Лу Уэзерли

Флоренс тоже хороша в акцентах, особенно ирландском и американском, что она прекрасно демонстрирует мне, заставляя меня смеяться. Она тоже не боится посмеяться над собой, и это хорошо, потому что я тоже, хотя, по общему признанию, часто это происходит по умолчанию.

Она учится на актрису, отсюда, я полагаю, и акцент, и я слушаю, как она рассказывает о курсе, который она посещает, и о том, почему она выбрала такую профессию. Раньше она работала секретарем по правовым вопросам, но ей наскучила рутинная работа с девяти до пяти, и, почувствовав, что в жизни есть нечто большее, она решила следовать своим детским амбициям. Я говорю ей, что, по-моему, это довольно круто, и она, кажется, довольна. Ее носик немного морщится, когда она оживляется, что мне тоже вроде как нравится. Она хорошо одета: темно-серые узкие джинсы с заниженной талией, свободная белая футболка и куртка в стиле блейзера с кожаными вставками на воротнике. Немного сдержанный, но в то же время довольно модный. Хотя байкерские ботинки украли его для меня. Я обожаю девушек в байкерских ботинках. Рейчел жила в своих. Мне особенно нравилось, когда она надевала их с красивыми летними платьями в цветочек; женственные, с жестким краем. Это была Рейч.

«И так, чем ты занимаешься, Дэниел?»

Флоренс называет меня Дэниелом, и я улыбаюсь, потому что никто не называет меня так, во всяком случае, с тех пор, как умерла мама. Даже старик называет меня Дэном или Дэнни, когда выпьет виски и становится сентиментальным, что случается нечасто. Облокотившись на стол, она делает глоток своего «Капитана Моргана» с кока-колой. Она уверена в себе, но не до такой степени, чтобы это перерастало в высокомерие, и она невероятно хорошенькая. Я думаю, она могла бы постоять за себя с парнями в участке. Что-то в ее лице кажется знакомым, хотя мы никогда раньше не встречались. Я принимаю это за хороший знак.

«Я работаю в архитектуре, веду свой бизнес, это и близко не так увлекательно, как актерство», — говорю я. Не знаю, почему я лгу, но это так — я имею в виду архитектуру! Господи, я даже не могу собрать модель Lego. Я просто не хочу рисковать и что-нибудь испортить, потому что, как только я разыгрываю медную карту с женщиной, атмосфера почти всегда меняется. Я больше не Дэн Райли, я инспектор полиции Дэн Райли, и тогда посыпаются вопросы; дела, над которыми я работал; мрачные подробности убийств и насильников. Я не хочу говорить о работе; Я хочу немного поговорить о ней и о себе. Я хочу, чтобы обо мне судили по тому, какой я человек, а не по работе, которую я выполняю, по крайней мере, пока. Рэйчел никогда особо не расспрашивала меня о моей работе, она позволяла мне говорить, когда я был готов и хотел этого. Не то чтобы ей было неинтересно, но она знала, что для меня, для нас, было нечто большее, чем моя работа по поимке преступников. Даже в сложных случаях, когда ты становишься эмоционально вовлеченным, она не настаивала на деталях, но всегда знала, когда меня что-то беспокоило. Она чувствовала мое беспокойство, оно проявлялось в ее прикосновении, нежном поглаживании руки или лица, она готовила любимое блюдо или ставила любимый компакт-диск или фильм, не говоря ни слова. Я любил ее за это. На самом деле за все.

«Городской пройдоха, да?»