Книга Одна проклятая роза, страница 69 – Ребекка Дзанетти

– Вот так, – пробормотал он по-гэльски, целуя меня.

Искры пролетали у меня перед глазами, нервные окончания приятно напряглись. Удовольствие и боль смешались и стали единым целым, как это было, когда он шлепал меня. Наконец он был внутри меня, весь целиком, и я чувствовала себя полноценной.

Он приподнялся и пристально посмотрел на меня, так, как никто другой в мире на меня не смотрел. По этому взгляду было невозможно понять, о чем он думал. Затем он двинулся, сначала медленно, оценивая мою реакцию, затем вышел и снова вошел.

Охваченная блаженством, я почти задыхалась. Торн сделал так еще раз и, когда я раздвинула ноги шире, зарычал.

Отпустив волосы, я провела пальцами по спине и впилась ногтями в его упругий зад. В этот момент я словно спустила его с поводка. Он начал двигаться быстрее, задавая жесткий ритм, от которого изголовье кровати начало биться о стену. За окном гремел гром, сверкали молнии, лил дождь. Мы были будто одни в этом мире – не было ничего, кроме нас двоих и того мгновения. Я словно взбиралась на скалы, в то время как перед моими глазами вспыхивали огни.

Откуда-то донесся рев, завладевший всеми моими чувствами, и я достигла кульминации, взорвалась и разлетелась на миллион осколков. Громко выкрикнув его имя, я ухватилась за Торна в надежде, что он поможет нам пережить шторм.

Что бы я ни чувствовала, это было нечто большее, чем удовольствие. Этому нет названия.

Я застонала и обмякла, когда он напрягся и кончил. Почувствовав пульсацию его мышц, я обняла его, желая привязать к себе еще больше.

Он замер и, оставаясь еще внутри меня, поцеловал. Нежно и ласково. Сладко и многообещающе.

Я заморгала. Да, я собиралась когда-нибудь лишиться девственности, но в тот момент внезапно забеспокоилась, что отдала Торну нечто большее.

Возможно, свое сердце. Что, если у него моя душа?

Пальцами я нежно провел по руке Аланы, которая мирно спала, повернувшись ко мне спиной. За окном тихо барабанил дождь, и на меня снизошел покой. Я знал, что счастье не продлится долго, и хотел насладиться этим моментом.

Внутри зашевелилось темное чувство собственничества, готовое укорениться глубоко в душе и оставить раны на сердце. Она добровольно доверилась мне и теперь была полностью в моих руках. Теперь навсегда.

Лениво потянувшись, она мило зевнула. Ее волосы – я все еще поражался тому, какими шелковистыми они были, – разметались по подушке. Ночью я не раз зарывался в эти ароматные завитки, очарованный их мягкостью, которая резко контрастировала с моей огрубевшей кожей.

– Как ты себя чувствуешь? – Мой голос звучал глухо тем тихим утром.

– Хорошо, – ответила Алана сонно. Я не дал ей выспаться, но ни капли не жалел о проведенной ночи. Она осторожно провела пальцами по моему предплечью.

– У тебя так много шрамов… Кто тебя порол?

Каждое ее слово отдавало медом на языке.

Вопрос удивил меня: она не могла не догадаться об ответе. Я вырос в жестоком мире соперничества четырех семей, где не было ни времени, ни места для наивности.

– Отец.

Она вздрогнула, и я понял, что ей не место среди таких, как мы. Ее нужно защищать и держать как можно дальше от насилия и боли, окружающих нас каждый день. Меня охватило отчаяние от того, что я не мог обеспечить ее безопасность, если начнется война.