Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта, страница 115 – Клиа Кофф

Я спустилась в могилу и начала разбирать доски. Вода стояла высоко – сантиметров пятнадцать минимум. Я знала, что тело должно быть завернуто в простыню (так сказал дед), но для меня оказалось сюрпризом, что ноги трупа выглядывали из-под ткани. Из воды на меня смотрели две мясистые, слегка раздутые ступни. Убрав доски, я убедилась, что тело действительно замотано с головы до лодыжек (лицо было, к счастью, закрыто) в тонкую ткань. Похороненный лежал на спине, руки сложены на животе. Я решила вычерпать воду и попросила Барни пока что не браться за камеру. Мне помогал один из работников. Минут через пять мы закончили. Дед погибшего курил и о чем-то разговаривал с парнем из ТПО. На голову трупа падали принесенные ветром листья.

Мы собрались уже поднимать тело наверх, как вдруг дед внимательно и строго посмотрел в могилу. Заметив, что я перехватила его взгляд, старик молча покачал головой. Я прикусила нижнюю губу. Мне хотелось сказать Me falni, что означает «Мне очень жаль», но я не решилась. Слишком уж много людей вокруг. Я до сих пор сожалею, что промолчала, – я бы хотела показать, что мы не бездушные машины, что мы понимаем, что вскрываем могилу его внука… Но разве было бы достаточно соболезнований?.. Не знаю. Никогда не знала. Ни в Африке, ни здесь… С одной стороны, я чувствовала глубокую личную связь с этими людьми, ведь я исследую останки их погибших родственников, но, с другой, мы для них чужие. Поэтому я предпочитаю не говорить, а делать, ведь только мои дела могут помочь.

Когда мы поднимали тело, его пальцы прорвали ткань, и я увидела, что на рубашке лежат мертвые личинки и высохшие куколки. Значит, погибшего похоронили не сразу – мухи успели отложить свои яйца. Дерик беспокоился, что у меня не хватит сил вытащить тело наверх, но мы со всем справились и даже смогли слить из мешка немало воды, наклонив его над могилой. Запаковав тело в два мешка, мы с работниками унесли его на носилках. Дедушка молча наблюдал, как маленькая процессия прошла мимо него, а затем медленно проследовал за нами.

Мои коллеги на других могилах уже заканчивали работу, и нам оставалось только собрать наши вещи и инструменты. Довольный, что мы справились раньше команды Альдо, Дерик улыбнулся мне и сказал:

– Ты знаешь, в могиле от тебя намного больше пользы, чем за ноутбуком, – услышав это, я почувствовала невероятное облегчение. Больше Дерик не отвлекал меня от полевой работы.

Колонной мы выехали из города. Грузовик с уложенными и укрытыми серебристым брезентом телами шел перед нашей машиной. Всю долгую дорогу до морга он был перед моими глазами, а я думала о дедушке, о том, как спокойно он «одолжил» нам тело своего внука. Я почувствовала себя участником торжественного договора между семьями жертв как «хозяевами» могил и Трибуналом как хранителем вещественных доказательств. Атмосфера сильно изменилась с тех дней, когда «Матери Вуковара» протестовали против эксгумации, и хотя обстоятельства тогда были иными, я спрашивала себя: может, изменение позиции «Матерей» помогло создать более благоприятную атмосферу для эксгумаций в Косово.

Я вспомнила о Суаде – хозяйке дома, в котором мы жили в 1997 году во время эксгумации братских могил в Брчко. Та миссия была первой, для которой ООН собрала команду сама, не обращаясь за помощью к «Врачам за права человека». Администраторы ООН рекомендовали говорить всем, что мы строим дорогу. Правда, любой, кто стирал наши вещи, догадывался, чем на самом деле мы занимаемся. А Суада все поняла и так.