Книга Дамочка, что надо, страница 24 – Дональд Уэстлейк

Элли сказала:

— Если мы поторопимся, то успеем вернуться в гостиницу и поплавать в бассейне при свете луны.

— В чем дело? Не выдерживаешь здешнего ритма?

— Похоже на то.

— Ну что ж, допивай.

Они прикончили выпивку и бочком пробрались к двери, спотыкаясь о колени ближних. Воздух на улице был свежий, а ночь — темная. Перед ними лежала плаза, или площадь, вся в цветах и зелени, пересеченная геометрически ровными дорожками и расписанными орнаментом изгородями. Посреди возвышалась эстрада, под крышей которой тускло горела единственная голая лампочка.

— Давай пройдемся вон туда, к эстраде, — предложила Элли.

— Ну что ж.

Взявшись за руки, они прошли по мощеной улице через небольшой парк и поднялись на эстраду. При свете лампы Грофилд поцеловал Элли, теплую, гибкую и мягкую. Ее блузка наэлектризовалась и прилипла к его ладоням.

Спустившись с эстрады с другой стороны, они обошли площадь по кругу. С трех сторон ее окружали лавочки, бары и забегаловки с очень скромными вывесками или вовсе без них, а на краю высилась громадная помпезная готическая церковь. Они прошагали по узкому тротуару вдоль парка, и вдруг Элли, резко остановившись, схватила Грофилда за руку.

— Не двигайся! — взволнованно прошептала она. Грофилд стал как вкопанный, огляделся, но ничего не увидел. В поле зрения не было ни одного прохожего. Перед церковью и скамейками стояло несколько машин, только и всего.

— Перед церковью, — прошептала Элли.

— Что? — тоже шепотом спросил Грофилд.

— «Понтиак». Зеленый «понтиак» с белобокими покрышками. Это их машина.

— Хоннера?

— Да. — Ее пальцы задрожали в его руке. — Хоннера.

Света почти не было. Единственным сколько-нибудь ярким его источником служила голая лампочка под ракушкой эстрады. Тут и там по краям площади окна и двери отбрасывали на мостовую прямоугольники света, а из дверей «Ла-Кукарачи» доносились приглушенные звуки пианолы-автомата, исполнявшей мексиканскую гитарную музыку.

С противоположной стороны площади появилась группа юнцов, болтавших по-испански. Они свернули налево за угол и скрылись из виду, голоса их стихли.

Грофилд прошептал:

— Присядь вот здесь на скамейку. Не шевелись. И ни звука.

— Куда ты?

— Тихо.

Он отошел от нее и углубился в парк, обойдя крайние деревья за пределами светлого круга, отбрасываемого эстрадой. Очутившись на противоположной от «понтиака» и церкви стороне, он остановился оглядеться и прислушаться.

Никого. Никакого движения.

Он пересек улицу, двигаясь бесшумно, перебежками, свернул вправо на узком тротуаре перед лавчонками, отступил по площадке обратно к церкви, на этот раз держась поближе к стенам домов.

Из «Ла-Кукарачи» вышли две парочки, они громко говорили по-английски, их голоса наполняли тихий воздух гулким эхом, будто в учебном манеже или ангаре. Они скрылись в каком-то проулке.

На площадь осторожно выехал автомобиль, обогнул ее вдоль трех сторон и наконец остановился на месте, предназначенном для такси. Фары погасли, водитель вылез из машины, запер дверцу на ключ и ушел. Это был черноусый человек в кепке и белой сорочке, которая пузырилась на поясе, будто спасательный круг. Удаляясь от машины, он провел тыльной стороной ладони по губам, будто его мучила жажда.

Грофилд пригнулся и прошмыгнул вдоль ряда машин к «понтиаку». В машине никого не оказалось, дверцы были заперты.