Книга Все мы люди, страница 108 – Дональд Уэстлейк

 – Как я тебе и говорил, – сказал Зейн, прихрамывая на одну ногу, а за ним дверь закрыл Покьюлей.

 – Ты выбрал хорошее место, – сделал комплимент Келп, улыбаясь своей бодрой улыбкой. – Должно быть, уборщице приходится здесь не сладко.

Дортмундер бросил на Покьюлея обвиняющий взгляд и произнес:

 – Я разочарован в тебе. Я знал, что те двое не были хорошими людьми, но я думал, что ты честный человек.

 – Дело в тех десяти тысячах, что ты дал мне, – ответил Покьюлей, избегая смотреть в глаза Дортмундера. – Деньги – это странная вещь, – добавил он, немного и сам удивившись, – чем больше их есть у тебя, тем большее их хочется. Я никогда не знал, что хочу сто тысяч долларов, пока не получил десять тысяч.

Между тем, Макдоу, все еще обеспокоенный, спросил у Зейна:

 – Теперь, когда мы поймали их, что же нам делать?

 – Ничего, – ответил Чонси. – Будет публичное разбирательство по поводу картины, Макдоу, между тобой, мной и страховой компанией. Что произойдет с твоей продажей, если я исчезну прежде, чем все прояснится?

Макдоу провел костяшками пальцев по своим губам и прочистил горло:

 – Ты не должен был следить за нами, – угрожал он.

 – Это моя картина, – продолжал Чонси, – и ты будешь иметь дело со мной.

 – Разделить на шесть кусков? Человек, мужчина, который даже не оплатил мой счет за гостиницу!

 – Эти два уже оплачены, – защищался Чонси и указал на Дортмундера и Келпа таким жестом, которого было достаточно, чтобы Дортмундер осознал: произошла перегруппировка игроков, а он и Келп остаются «за бортом».

Так же невзначай Дортмундер согласился:

 – Все верно. Мы просто пришли, чтобы помочь Чонси, так что теперь мы, пожалуй, оставим вас торговаться без лишних свидетелей…

 – Нет, нет, Дортмундер, – прервал его Зейн, улыбаясь поверх оружия. – Не спеши уходить.

Раздраженный Чонси спросил:

 – Почему «нет», Зейн? Они ничего не хотят, пускай уходят.

 – С тем, что они знают? – Зейн покачал отрицательно головой. – Они все еще могут заработать деньги, Чонси. От твоей страховой компании, например.

Чонси пригвоздил Дортмундера внезапным острым взглядом, и Дортмундер сказал ему:

 – Ты знаешь лучше, чего мы хотим на самом деле. Все, что мы хотим – стоимость нашего авиаперелета, и мы в расчете.

 – Мне некогда думать о тебе сейчас, Дортмундер, – ответил Чонси и покачал головой, как будто отгонял от себя мошек.

 – Г-н Чонси, – начал Келп. – Я не для этого спал полторы недели под комодом, чтобы со мной поступали таким образом.

Но Чонси не слушал. Он повернулся к Макдоу и потребовал:

 – Я хочу мою картину.

 – Купи ее на аукционе.

 – Я уже заплатил за нее. Она моя.

 – Я не отдам ее тебе, – парировал Макдоу, – и на этом точка. И я даже не отдам тебе львиную долю денег.

Вмешался Дортмундер:

 – Почему бы не сыграть в «страховую игру» еще раз?

Все посмотрели на него.

 – Что за «страховая игра»? – спросил Макдоу.

 – Ты вернешься в Parkeby-South, – сказал ему Дортмундер, – и скажешь, что ты волнуешься по поводу произошедшего ограбления и хочешь, чтобы те же эксперты пришли и взглянули на картину. Они так и сделают, обнаружат фальшивку, а ты заявишь, что оригинал был похищен во время последнего ограбления…

 – Которое и произошло, – отметил Макдоу горько.

 – Таким образом, тебе даже не придется лгать. Страховая компания галереи заплатит тебе, так что у тебя появятся деньги. Затем ты продашь Чонси оригинал за несколько долларов, и все будут счастливы.