Книга Все мы люди, страница 2 – Дональд Уэстлейк

Ночью, именно сегодня ночью одному из полицейских приперло вдруг отлить. В итоге на Дортмундера надели наручники, зачитали его права и освободили от тяжелой ноши в виде телевизоров. Он ожидал на заднем сиденье полицейской машины, в то время как чертов коп вернулся за мусорный бак и продолжил начатое.

 – Я бы тоже не против облегчиться – пробормотал Дортмундер, но его никто не услышал.

И теперь надо придумать историю для адвоката. Он был молод, выглядел 14-летним мальчишкой, с растрепанными черными волосам, круглыми щеками и пухлыми пальцами, которые тыкали и тыкали кнопки на чемодане. Его галстук был безвкусным и скомкано завязанным, а клетки на его куртке ударялись о клетки на рубашке. Пряжка на ремне «хвасталась» фигурой, бегущей дикой лошади. Дортмундер молча смотрел на него некоторое время. И наконец, он произнес:

 – Не мог бы ты мне помочь?

Адвокат поднял взгляд, пухлое лицо выражало надежду.

 – Как думаешь, у тебя получиться?

И это был человек, полагающий вытащить Дортмундера из тюрьмы. Дортмундер приблизился к его невыразительному лицу, схватил кейс за ручку, крутанул его в виде одной большой петли вокруг своей руки и хлопнул им по столу. Задвижки затрещали, крышка открылась и… сэндвич выскользнул на пол.

Адвокат подпрыгнул на своем кресле, на его лице появилось много выпуклостей: глаза, рот, щеки, ноздри. Он таращился на широко раскрытый кейс. Грязные документы смешались со смятыми газетами, несколькими пакетами кетчупа и горчицы, соли и перца, небольшой бутылкой спрея для носа, упаковкой салфеток и использованными билетами в кино. Адвокат уставился на все эти предметы так, как будто никогда не видел их в жизни раньше. Дортмундер подобрал сэндвич и шлепнул его обратно в кейс, сказав,

 – Открыто.

Поверенный теперь гипнотизировал взглядом Дортмундера, и он заметил, что адвокат собирается «сесть на коня». Идеально. Все что ему было нужно. Теперь его собственный адвокат был зол на него.

 – Хорошо – сказал адвокат, пытаясь вспомнить, какая именно фраза была у него до этого в мыслях.

 – Хорошо.

Объяснение? Защита? Извинения? Дортмундер обдумал в мыслях различные варианты, которые он мог сказать и решил, что ни один из них не принесет пользы. Пусть это делает адвокат, который будет вести переговоры с прокурором о сроках тюремного заключения.

Дортмундер вздохнул и тут дверь кабинета открылась. Прибыла ПЕРСОНА.

Скорее не персона, а персонаж. Он стоял, застыв в дверном проеме, наполняя кабинет сиянием своего присутствия, как будто он был рожден на золотом облаке специально для этого места. Его крупная голова, словно Олимпийские горы в окружении красивых белых облаков в виде волос и его бочкообразное тело, приглаженное и выровненное с помощью безупречного костюма в тонкую полоску с акцентом на хрустящую белоснежную рубашку, темный галстук и блестящие черные туфли. В глазах сверкали искры, его пухлые щеки обещали мир и процветание, а двуцветные усы цвета «перец и соль» убеждали в надежности, гордости и приверженности установленным традициям. Слабое эхо фанфар проследовало за ним через дверь и повисло в воздухе вокруг, когда он стоял эффектно держать за дверную ручку.

Он произнес: – Джон Арчибальд Дортмундер? – Голос обладал насыщенным баритоном, мягкий и вкрадчивый, но достаточно сильный. Дортмундеру нечего было терять.