Онлайн книга «Не спрашивай»
|
Гай славился и тем, что выполнял функцию третейского судьи в своем мире. Всякий раз, когда те, кто считали себя исключительными, посвященными — посвященные лица мира искусства, стоящего немалых денег, или те, в чьих жилах кровь претендовала на право называться «голубой» — появлялись в Нью-Йорке, то незамедлительно звонили Гаю. Если он приглашал их на ланч, то тем самым подтверждал их легитимность, истинность. Они могли надеяться и надеялись, что в этом мире они смогут чувствоваться себя спокойно. (Если — ужасная мысль — их не приглашали на обед, то они бежали из города при первой же возможности и уповали лишь на то, что остались никем не замеченными.) Встреча с Гаем Клаверацком давала не только особый статус, но и радовала гастрономические вкусы гостей. Обед проходил в малой столовой в задней части его офиса на Восточной 68 рядом с Мэдисон. Организацией обеда занимался четырехзвездочный французский ресторан, который размещался неподалеку (у Гая были там связи). Всегда превосходная еда, непринужденные беседы и многочисленные знакомства ласкали и тешили его эго, как качественные косметические процедуры на лице. Состав сегодняшних гостей в количестве трех человек был несколько необычен. Крайний интерес вызвала Мэвис, принцесса Орфици, с недавних пор в разводе с отвратительным принцем Курфюрстом Отто Тоскании и Баварии. Теперь же она проматывала деньги доставшиеся ей после раздела имущества мужа. Самым полезным на долгосрочные перспективы без сомнений был молодой Алекс Лимери из Главного Лондонского офиса Parkeby-South, самого престижного аукциона. Parkeby-South обслуживал офисы и аукционные дома в Нью-Йорке, Париже и Цюрихе, но единственным, кто на самом деле играл значимую роль был лондонский офис. И, пожалуй, наиболее перспективным оказался Лимери. Третий гость Леопольд Гриндл был наиболее сведущ в таинственной жизни Гая. Опытный оценщик произведений искусства, слегка горбатый, коренастый мужчина с непослушными седыми волосами с толстыми очками на носу Гриндл. Он мог за вознаграждение в любом музее мира, дворце шейха, банке или частной коллекции установить подлинность или фальшивость произведений искусства. Установленную им атрибуцию очень редко удавалось изменить. И все же, в определенных обстоятельствах или когда в дело вступали деньги, как теперь, Леопольд мог задуматься над понятием «подлинность». Прекрасное качество, иногда. Обед доставили ловкие карликообразные латиноамериканцы — увы, все реже и реже можно встретить изысканных французских официантов в Нью-Йорке — их главным преимуществом кроме молчаливого умения прислуживать, было то, что они не знали другого языка кроме своего родного, собрата испанского. Это означало, что сплетни за столом Гая — а для чего еще они собирались вместе? — останутся среди присутствующих и не достигнут любопытных ушей или открытой пасти прессы. Пересуды за столом сегодня главным образом направлены были на похотливого, упрямого и жадного Курфюрста Отто, экс-мужа Мэвис, настолько неясного, сомнительного претендента на трон, что даже Отто сознался: он точно не знает, где находятся его подданные, кто они и смогут ли они, по неосторожности, признать его верительные грамоты. Гая не интересовали насмешки Мэвис над отсутствующим Отто, у него был иной повод, что позволял ей издеваться над бывшим мужем. Среди художественных сокровищ, что та успела стащить с идущей ко дню шлюпки по имени «брак», находилось два предмета, к которым он проявлял особый интерес. В мире искусства за последние несколько лет они переходили из одних рук в другие, от покупателя к покупателю. Два прекрасных шедевра, чье туманное происхождение вызывало горячие споры и интерес. Винбис, ранний фламандский мастер, современник Брейгеля, но личность более темная, как в жизни, так и в творчестве. Его картина «Глупость ведет людей к гибели» находилась теперь во владении Мэвис. Также бронзовая Родин, высотой в четыре фута — молодая балерина присевшая на пенек. Ни один из предметов не был детально оговорен во время обеда, конечно, но сдержанную форму предварительного согласования, тем не менее, он вел. |