Онлайн книга «Непобедимый эллин»
|
Геракл согласно кивнул, перебрасывая за спиной диск в левую руку. — Итак, всё с самого начала! — Лин воинственно встряхнул кифару. — Начали… Сын Зевса подобрался: — О птичка, птичечка-а-а-а… на нежном лепестке-е-е-е… сидишь ты словно… — Нет-нет-нет! — дико заголосил учитель и, как припадочный, забегал по зеленой поляне. Геракл с любопытством наблюдал за рвущим на себе длинные волосы педагогом. Прекратив скакать вокруг пюпитра, Лин внезапно замер и зловеще уставился на Геракла. Почувствовав неладное, сын Зевса хмуро набычился. — А ну покажи, что у тебя там в руке за спиной? — мрачно потребовал учитель. — Не-а, — упрямо мотнул головой герой. — Немедленно покажи, я требую! — Голос музыканта возвысился до немелодичного визга. Геракл горестно вздохнул и протянул учителю спортивный каменный диск. — О, горе на мою голову! — трагически всплеснул руками Лин. — Снова и снова искусство приносится в жертву грубой силе, приносится в жертву спорту! Сын Зевса слушал учителя и, радостно кивая, добродушно улыбался. Это стало последней каплей. В состоянии минутного умопомрачения педагог выхватил из рук героя каменный диск и хряснул этим самым каменным диском ученика по голове. Диск тут же раскололся, осыпавшись к ногам мелкой серой крошкой. Сын владыки Олимпа осторожно потрогал маленькую ссадину на лбу, задумчиво пожевал губами и тут, наконец, рассвирепел. Брат Орфея и сам ужаснулся своему сугубо антипедагогическому поступку, но каяться было поздно. — Никто… — проревел Геракл, наливаясь опасной краской и опрокидывая ногой ненавистный пюпитр, — ни один смертный не смеет бить великого сына Зевса… Выкрикнув сие, герой схватил увесистую кифару и швырнул ее прямо в голову убегавшему зигзагами перекошенному учителю. И, что прискорбно, попал. — ..! — в один голос воскликнули на Олимпе Зевс с Эротом. Но душа допустившего весьма опрометчивую ошибку Лина уже вовсю брела по полям асфодела в мрачном царстве Аида. * * * И был суд. Тут уж и Зевс не мог вмешаться, ибо сам для смертных справедливые законы выдумал. Как говорится: за что боролся, на то и напоролся. Судили Геракла там же, в Фивах, хотя каяться в содеянном сын Зевса, похоже, не собирался. — Да пошли вы! — гневно ревел он с места подсудимого. — Да я вас… — Спокойно, дружище, спокойно! — примирительно замахал руками защитник, маленький смуглый иудей по имени Авраам. — Мы сейчас всё решим демократическим путем без применения так называемой грубой силы. — Да видел я эту вашу демократию знаете где? — еще больше разбушевался герой. — Знаем, знаем… — согласно закивал иудей. — Подсудимый, не хулиганьте! — прикрикнул на Геракла судья Радаманф. — Не усугубляйте и так шаткое свое положение… — Да я тебя… одной левой! Тихо зарыдала на плече у мужа пришедшая на суд Алкмена. Единственным, кто сохранял радостное спокойствие, был защитник. Особое удовольствие ему доставляло звяканье золотых талантов в мешочке на поясе, которые (сохраняя инкогнито) ему передал лично Зевс, спустившись на землю под видом странствующего торговца лососиной. — Геракл, приемный сын Амфитриона, — обличающий перст судьи Радаманфа уткнулся в разъяренного сына Зевса, — признаешь ли ты себя виновным в убийстве своего любимого учителя музыки Лина? — Ты мне тут не тыкай… — огрызнулся герой, зловеще шевеля кустистыми бровями. — Прошу суд внести орудие убийства… В здании правосудия тут же появились два солдата, неся на большом медном подносе искореженную до неузнаваемости кифару. Инструмент навеял Гераклу недавние воспоминания, и он дурным голосом пропел: — О птичка, птичечка… — Подсудимый, прошу не кощунствовать! — взвился судья. — Этим своим возмутительным поведением вы глумитесь над покойным, попираете память великолепного музыканта и педагога! — Вам не нравится, как я пою? — Геракл обиженно потер заросший бородой подбородок. — Что ж, вы еще попросите… И он демонстративно стал изучать свои сандалии. — Итак, мы видим, что подсудимый совершенно не отрицает своей вины, — продолжил Радаманф. — При других обстоятельствах это пошло бы ему только на пользу. Но при этом… — Судья картинно взмахнул рукой. — При всём при этом подсудимый наотрез отказывается раскаяться в содеянном и за свою немыслимую дерзость безо всяких сомнений будет справедливо покаран. Защита, ваше слово! Маленький иудей хитро блеснул глазками и от дальнейших комментариев воздержался. — Что ж, — Радаманф торжествующе усмехнулся, — уважаемые присяжные, вы можете посовещаться. Нам нечего добавить по рассматриваемому делу. Присяжные, набранные ради справедливого суда преимущественно из обитателей фиванского приюта для всех сирых и убогих, гуськом потянулись в комнату совещаний. При этом многие с опаской оглядывались на Геракла, который показывал им из-под деревянной скамьи могучий кулак. Через полчаса присяжные вернулись в зал суда. — Итак, уважаемые, каков же ваш вердикт? — несколько высокопарно поинтересовался судья, ни на секунду не сомневаясь в итоге рассматриваемого дела. Вперед выступил худой одноглазый старик и громко проблеял: — Мы затрудняемся с ответом. — Как так?! — возмутился Радаманф. — Голоса разделились поровну. — В таком случае, — сразу оживился судья, — в соответствии с греческим судебным кодексом я беру ответственность за решение на себя… — Одну минуточку! — вмешался защитник. — Да, в чем дело? — Радаманф с пренебрежением покосился на иноземца. — Одно маленькое, но весьма существенное обстоятельство, — быстро добавил иудей и извлек из-под одежды небольшую восковую дощечку. — Что это? — заподозрив неладное, воскликнул судья. — Это свидетельство о рождении подсудимого. — Ну и что с того? — А то, — Авраам ехидно захихикал, — что подсудимый по греческим законам не может предстать перед уголовным судом. — Это почему еще не может? — А потому что ему семь дней от роду! — выкрикнул иудей, сунув побледневшему судье восковую дощечку под нос. Через пять минут Геракла отпустили. — Нет, ну какой всё-таки молодец! — радостно хлопал себя по бокам, зорко следивший за происходящим Зевс. — Ай да Авраам, ай да хитрюга! Нет, Эрот, ты видел? За этим народом великое будущее! |