Книга Сражение, страница 49 – Дональд Уэстлейк

— Это либо гениально, — сказал тихо он, — либо самая гнусная ложь, какую я когда-либо слышал. — Он шагнул к авансцене. — Я знаю каждого, кого вызвал сегодня утром, — продолжал старик, — и не вижу здесь никого, кого я не вызывал. Вы, парни, которые были у дверей раньше! Кто-нибудь выходил? Один из нас или вообще кто-нибудь?

Послышался резкий отрицательный ответ.

— А парни, которых я послал занять ваши места, — сказал Лозини. — Я их послал, и я знаю, кто они. Идите спросите, выходил ли кто-нибудь вообще с тех пор, пока они заступили в караул.

Послышались постепенно затихающие шорох и шарканье. Лозини взглянул на молодого полицейского и сказал:

— Это понравилось бы моей жене, она была бы за это. Я думаю, ты ошибаешься, но у тебя, пожалуй, мозги есть. Очень интересное решение. Ты слишком умен для копа.

Полицейский качнул головой и затоптался на месте, но не сказал ничего. Они подождали минуты две, пока не вернулись посланные. Ответ был все тот же: не выходил никто. Лозини кивнул.

— Хорошо. Именно так я и думал. — Он снова посмотрел на молодого полицейского. — Еще какие-нибудь мысли?

— Нет, сэр. Нет. — Он скорее буркнул, чем вымолвил.

— Не бойся, малыш, — ободрил Лозини. — Это была очень остроумная мысль, очень хорошая. Она могла бы быть правильной. Ты уверен, что у тебя больше нет никаких мыслей?

Полицейский покачал головой.

— Очень плохо, — сказал Лозини и посмотрел на другого полицейского. — А у тебя? Есть какие-нибудь мысли?

— Оставьте людей в карауле у дверей театра, — предложил старший полицейский, — и возобновите поиск в остальной части парка. Таким образом, если он еще в здании, то не сможет выйти, а если вышел, найдете его.

— Такое я мог предложить и сам, — отрезал Лозини. — Вы нужны мне для другого дела, вроде того, которое подсказал твой напарник. — Он обернулся к авансцене. — Хорошо, вернемся к прежнему плану. Включим в парке все до одного светильники, а затем прочешем весь парк с одного конца до другого и где-нибудь в этой куче хлама найдем сукиного сына. И прежде чем положить конец его страданиям, спросим, как он проделал этот трюк и сумел выйти отсюда. — Он повернулся к полицейским: — Возвращайтесь как можно скорее.

— Вернемся через час, — пообещал старший по возрасту.

Паркер начал двигаться. Опять из-за неподвижности при каждом движении рук и ног скрипели суставы. Внутри здания никого не было, оно опустело за пять минут. Но сцена была все так же ярко освещена, и он знал, что с улицы за всеми выходами наблюдают.

Он заставил себя двигаться. Первым делом предстояло спуститься и, чтобы вообще попасть хоть куда-нибудь, проползти по трубам на руках и ногах, двигаясь медленно, заставляя скрипучие мускулы работать, причем потолок находился в двух с половиной сантиметрах от спины.

Он пробрался к тому месту, где блеснул лучик солнца, когда открыли люк. Осмотрев все поблизости, обнаружил его. Толкнул крышку люка вверх, она была не закрыта, поднял немного и высунул голову и увидел крышу, на которой лежал снег со свежими человеческими следами, а выше — синее небо. Воздух пахнул холодом и чистотой. Сначала все показалось безопасным, но, взглянув налево, Паркер увидел, что высоко в “кастрюле” над “Островом” висит наблюдатель, тот самый, кто первым сообщил, что дичь направляется в театр. Он находился метра на полтора выше крыши театра и метрах в трех от ее края. С его места все увидеть так же просто, как заглянуть в окно гостиной из столовой.