Книга Змеиный венец, страница 140 – Екатерина Гичко

И тут же вздрогнул. Раздался тихий, больше похожий на кошачье мяуканье плач. Пиш побледнел и пошатнулся. Есаш, придерживаясь за стену, поднялся.

– Родился… – Губы онемели и почти не шевелились.

В это время сама Виаша, обессиленно закрыв глаза, лежала на постели и сквозь дикую усталость и боль ощущала, как её обтирают, осторожно перекладывают и что-то говорят. Ей было всё равно. Мучавшая боль отступила, навалилось облегчение, и хотелось только спать.

Стоящий у ложа лекарь с восторгом смотрел на младенца в своих руках. Его помощники суетились, приводя роженицу в порядок. А он никак не мог прийти в себя. Он впервые сам, один, принимал роды. И вот теперь смотрел на ребёнка и не мог поверить, что ему так повезло в его самый первый раз.

– Госпожа, – тихо обратился он к Виаше.

Та открыла глаза и посмотрела на него мутным взглядом.

– Вы не хотите подержать своего ребёнка? – осторожно спросил лекарь.

На лице девушки мелькнул ужас. Ребёнок… Он родился… То существо, что столько времени жило внутри неё и занимало все мысли, наконец появилось на свет. Она ощущала только ужас. Улыбка лекаря померкла, и он отполз назад, прижимая к себе заливающийся плачем комок плоти.

– Я тогда… покажу его вашему отцу… – невнятно пролепетал он. – Это девочка, кстати.

Виаша ощутила, что внутри у неё что-то обрывается. Девочка… Маленькая девочка, которая плакала сейчас на руках у лекаря так, словно понимала недружелюбность мира, в который пришла. Лекарь уносил ребёнка, а плач становился всё громче и громче…

– Нет! – неожиданно закричала Виаша и, перевернувшись на живот, поползла по постели. – Верните мне её! Верните!

Лекарь посмотрел на неё одновременно удивлённо и обрадованно и поспешил вернуться, хотя уже успел приоткрыть дверь. Он осторожно положил малышку рядом с матерью и отполз назад. А Виаша нависла над ребёнком, с жадностью разглядывая её. Крохотное существо со сморщенным личиком и малюсеньким хвостиком белёсого цвета. Она плакала так отчаянно, словно понимала, что мама хотела бросить её. И Виаша разрыдалась от чувства вины перед собственной дочерью. Она подтянула её ближе, обнимая и окружая собственным теплом, и мысленно пообещала, что никогда, никогда и никому не позволит обидеть её. Дочь никогда не переживёт того, что пережила она сама. Она ни за что не позволит этому произойти!

А взглянув на белёсые волосы девочки и красноватые глаза, Виаша расплакалась ещё сильнее, жалея свою дочь, которой от её отца даже что-то хорошее от внешнего облика не досталось.

Пиш прикрыл дверь и оттеснил нетерпеливого Есаша.

– Пусть они побудут вдвоём, – сказал он парню. – Им это сейчас нужно.

И слабо улыбнулся. С сердца словно камень упал. Его дочь смогла принять этого ребёнка.

Делилонис заполз в комнату, и Дейш тут же вскинулся, просыпаясь и шипя на него спросонок. Но, признав друга, успокоился и положил голову назад, на край постели. Веки его опять начали смыкаться. Дел покачал головой.

Прошло два дня, а Дариласа так и не пришла в себя. Эош передал ему через посланника, что это нормально. Она была почти мертва, когда её привезли во дворец. Теперь ей требуется время, чтобы ожить.

С Дейширолешем было очень сложно. Он отказывался покидать девушку и всё это время сидел на полу у постели и смотрел на её лицо. Отлучался он только до отхожего места за одной из дверей комнаты. Он почти не спал, вообще не ел, и Делилонис с трудом заставлял его хотя бы пить. Повелитель выглядел ужасно: лицо осунувшееся, посеревшее, под глазами круги, взгляд какой-то лихорадочно-больной, одежду он не менял…