Книга Схватка с судьбой, страница 113 – Екатерина Гичко

Так в чём её прелесть?

Майяри растили как будущего правителя. Она должна была повелевать. И она ненавидела своё будущее. Предписанная судьба вызывала ярость, а подданные – презрение. Если бы власть всё же оказалась в её руках, то она попробовала бы сбросить свой народ в бездну. И вряд ли бы подданные смирились и позволили это сделать. Так в чём прелесть власти, если ты не можешь сделать всё, что пожелаешь? Почему она привлекает гениальные умы? Что они ищут в ней? Почему они хотят, мечтают взвалить на свои плечи эту тяжкую обязанность?

– Никогда этого не пойму, – Майяри тихо фыркнула и откинулась на спинку сиденья.

– О чём вы, госпожа? – сидящий напротив Казар вопросительно вскинул брови.

Та пожала плечами и ничего не ответила. Правду говорить нельзя, а врать – лениво. Привыкнув спать в полдень, сейчас Майяри чувствовала сонливость и грезила о тёплом боке господина Шидая. В последнее время спать в одиночестве ей совсем не нравилось, и она либо крепко обнимала Ранхаша – но он всё равно умудрялся ранним утром выбраться из её объятий, – либо сворачивалась под боком лекаря. Господин Шидай насмешливо ворчал, что она-де охраняет их. Такая маленькая комнатная охрана. Впрочем, весьма опасная.

А сегодня Ранхаш наконец-то разрешил ей отправиться в сыск. Правда, не с самого утра, как он сам, а после хорошего сна. Господин Шидай эту идею не очень одобрил, но, думается, из зависти: он-то только-только начал передвигаться самостоятельно и теперь большую часть дня дремал на скамейке в саду под солнечными лучами. Или на диванчике в одной из общих гостиных, и шумящие дети ему нисколько не мешали. Майяри даже казалось, что он наслаждался суетливой обстановкой.

Сама она чувствовала себя лучше, чем кто-либо на этаже больных. С момента, когда она посмела немного помочь в лечении господина Иерхарида, прошло три дня. Стараниями лекарей, которые теперь были особенно к ней расположены, от жёлто-коричневого с прозеленью кошмара на лбу осталась лишь небольшая желтизна и тёмные круги под глазами. А в остальном ей очень даже повезло. Тот же господин Узээриш, внешне совершенно здоровый, испытывал нешуточные душевные терзания. И природу некоторых из них Майяри не понимала.

Она могла понять горе молодого хайнеса из-за состояния отца: её потеря брата в своё время подтолкнула чуть ли не к безумию. И ей было искренне жаль господина Иерхарида. Раны его были ужасны, а предшествующие им события наверняка принесли ему сильнейшие душевные терзания. За господина Иерхарида переживали не только его дети и лекари, но многие в семье Вотых. В доме томительно звенели надежда и ожидание. На нижних этажах они отражались бурлением и нетерпеливым гомоном, а вот на этаже больных по-прежнему царила тишина.

Вчера Узээриш даже подхватил больную сестричку на руки и выпихнул Зиша коленом в спину на прогулку. Почти два часа он ходил вместе с ними по парку в молчании. Ни он, ни дети радостными не выглядели (Иия быстро уснула), но и печальными тоже. Они словно только проснулись и никак не могли сбросить сонную хмарь и окунуться в реальность. А вечером молодой хайнес отвёл детей к отцу. Может, поспешил, может, нужно было подождать ещё немного, но он хотел, чтобы брат и сестра увидели папу живым.

– Мы подготовились, конечно, – рассказывал Шидаю о визите хайнеса и детей господин Винеш. – Комнаты окончательно отмыли от крови, прибрались, цветы поставили… Аризея прикрыли цветным одеялом, а то он сейчас от кровопотери несколько бледновато выглядит и спит в спальне Иерхарида на кровати. Сам-то Иерхарид пока на столе, он пожестче. Самое то как раз… Я ему ментальную загогулину за ухом нарисовал, чтобы ему казалось, что ничего не болит, а то стонать начал, а зельями его сейчас пичкать смерти подобно. Но детишки приободрились. Риш им сказал, что, мол, папа спит, не надо его пока трогать. А вот к Лийрише отвести не смог, – лекарь тяжело вздохнул. И помолчав, добавил: – Риш пока распорядился держать её. Может, Иерхарид всё же придёт в себя и… и решит.