Книга Схватка с судьбой, страница 381 – Екатерина Гичко

Он-то и заметил, что шкура рядом с Вахешем зашевелилась.

– Кажется, твоя добыча в себя пришла.

Из-под края шкуры на оборотня испуганно посмотрела Зиярелла, а когда он склонился ниже, она мгновенно сползла вниз, тихо скуля от страха. Оборотень озадачился.

– Рёбра болят? Позвать лекаря?

Женщина испугалась ещё сильнее и тихо заплакала.

Она очнулась в окружении незнакомых мужчин и подумала, что старейшина в гневе отдал её мимоезжим охотникам. Или её выбросили в лесу, а эти оборотни подобрали. И теперь она была в ужасе в ожидании своей дальнейшей судьбы.

– Рамин, сбегай за лекарем, – попросил Вахеш, опуская широкую ладонь на то место, где должна была быть голова женщины. – Ну чего ты ревёшь? Может, есть хочешь? Или по нужде проводить?

Та расплакалась ещё горше, судорожно цепляясь в шкуру и обещая себе ни за что не даться живой, но вместо этого прошептала:

– Пожалейте меня, господин… не нужно…

Вахеш с недоумением приподнял брови, но услужливо погладил плачущую женщину по дрожащим плечам, жалея.

В общину гости не заходили. Как и обещали. Ёрдел только ощущал, что под землёй подрагивали тысячи щупов сил, тянущихся со стороны лагеря. Давать хозяевам возможность устроить каверзу приезжие хаги не пожелали. На улицах было тихо, все сидели по домам.

Тёмный остановился на площади, и в памяти опять замелькали воспоминания двадцатилетней давности. Вот здесь он лежал. Собственно, это всё, что он помнил чётко. Остальное – удары и боль. Он не слышал ничьих голосов, кроме собственного, и не видел ничего, кроме опускающихся палок.

Осмотревшись, Ёрдел задержал взгляд на громаде храма, сейчас зияющего пустым проёмом. Внутри зашевелились неясные воспоминания. Воспоминания ворошились при взгляде почти на каждый дом. Он помнил это место и вспоминал всё больше, но жалкими клочками, крохами, пылинками.

Ярче всего память трогала одна из лестниц, ведущих к домам, вырезанным прямо в склоне горы. Ёрдел неспешно поднялся по ней и переступил порог, оказавшись в просторной комнате, освещённой многочисленными светильниками. В одном из резных кресел сидел старейшина Ирдар. Ёрдел помнил его именно под таким именем. Слово «дедушка» не шевелилось в его памяти.

Старейшина сидел совершенно прямо и, не отрываясь, смотрел в одну точку.

Ничего не выражающее лицо, холодный взгляд, спокойные расслабленные руки.

Помешкав, Ёрдел всё же закрыл свой светильник и стал видимым. На лице старейшины не дрогнул ни один мускул. Даже зрачок не сократил. Он будто знал, что внук здесь, что он пришёл.

Ёрдел опустился в кресло напротив и замер.

Так они и просидели в молчании почти полчаса, пока старейшина не разомкнул уста.

– Я всю жизнь ждал и шёл к тому, что определили для нас, потомков, предки, – тихо и ровно произнёс он. – Мой отец завещал мне этот путь так же, как ему завещал его отец, а ему его… Длинная череда завещаний.

Он умолк.

Ёрдел не пытался осмыслить сказанное. Он не помнил ничего о миссии народа, ничего о том, чему его учили. Блаженное неведение.

– Ты не помнишь, да? – спросил старейшина.

Тёмный кивнул, не подозревая, что ему почти завидуют.

– Пройден большой путь, столько всего поставлено на кон, – продолжил Ирдар тем же спокойным, невыразительным голосом. – Ни ты, ни твоя сестра не в состоянии этого понять.

Ёрдел действительно не мог понять. Он не мог понять старейшину, который покорно следовал определённому предками пути. Конечно же, он не знал, что на этом пути было множество сомнений. Не понимал, от сколького пришлось отказаться ради конечной цели, достигнув которой непременно обретёшь покой, счастье и всего, что пожелаешь. То, от чего ранее пришлось отказаться, а главное, свободу от обязательств и возможность жить для себя. Не знал, каково это прожить долгую жизнь в ожидании этой свободы, а достигнув определённого порога понять, что нет, для тебя свободы уже не будет. Поздно что-то менять. Следуй цели, это единственное, в чём остался хоть какой-то смысл. Ты слишком многое ради неё отдал, и она тебе уже ничего не вернёт. Но разве можно позволить, чтобы вековые усилия и многочисленные жертвы ради миссии народа оказались пустыми? Нет, раз ты закован в цепи завещанного и не можешь обрести свободу, то пусть эта миссия придаст твоей жизни хотя бы смысл.