Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 183 – Екатерина Гичко

Лисичка заполошно пискнула и рванула на противоположный край кровати, но птица взмахнула крыльями – левое вспыхнуло голубым – и рухнула на неё сверху. Женщина испуганно упёрлась рукой в грудь птицы, пытаясь отпихнуться и выбраться из-под неё, но та вдруг прижалась башкой к её плечу и выдала нежное и трогательное:

– О-ко-ко-ко-о…

Крылья – жёсткое и холодное слева и мягкое и тёплое справа – подгребли напряжённую девушку с обеих сторон, подпихивая её под птичье брюхо.

– Тьфу ты! – облегчённо сплюнула лисичка. – Ну и нежности у вас!

Вылетел Иер только следующей ночью. Ледяной дождь стих к утру, рассвет они с Ришей проспали, а при свете дня лететь было опасно. Светильничек скрывал птицу от посторонних глаз, но в момент перелёта через стену, при переходе защитного барьера, артефакт переставал действовать. Какая-то секунда, но Иера могли заметить. Так рисковать он не мог, тем более что оборотней – снежных сов не так много и монахи быстро догадаются, к кому летала птица.

Лийриша была откровенно счастлива, и её радость льстила и умиротворяла Иерхарида. Женщина устала сидеть в одиночестве, с монахами ей говорить не хотелось, с другими обитателями монастыря толком не побеседуешь… Птица тоже разговорчивостью не отличалась, но оборотень смотрел на неё такими живыми глазами и так смешно семенил за ней по комнате, что хватало и его присутствия. Несколько раз женщина уходила за дровами, три раза убегала за едой и под полой притаскивала гостю что-нибудь поесть. Пока её не было, Иер сидел в углу с открытым светильничком и терпеливо ждал. Возвращаясь, лисичка, хихикая, искала его на ощупь и торопливо рассказывала, что и кого видела.

Иер улетал без желания, но с лёгким сердцем. А в мыслях царила такая эйфория, что он забыл залететь в рощицу и забрать свои вещи. Так и улетел без них.

На путь он потратил всего половину суток и к полудню прилетел домой, во дворец. Пока он летел, светильник закрылся и крышечка примёрзла, поэтому часовые на башне сразу же его заприметили, поднялась суета, и сов поспешил нырнуть в галерею жилого крыла. Где его тут же перехватил запыхавшийся Винеш.

– Так и знал, что здесь сядешь! – друг обличительно ткнул в оперение пальцем. – Живо в покои!

И погнал прямо в птичьем облике по коридору.

– Исчез на двое суток! Никому ни слова не сказал! – рычал лекарь. – Узээриш с ума сходит от беспокойства, а я вздрагиваю, когда слышу, что нашли труп очередного замёрзшего недоумка, зачем-то полетевшего в такую непогоду. Детки хнычут, боятся, что злой колдун украл тебя вместе с Ришей. А Ёрделу влетело за вас обоих! Он-то ладно, на голову ушибленный и лечится. А у тебя-то из всего тела именно голова целой и осталась! У-у-у-у… – мужчина едва удержал ногу, чтобы не поддать под пушистый зад. – Потерпеть не мог? Знал бы, руку твою в схрон спрятал!

Не успели они миновать порог спальни, как дверь в гостиную с грохотом распахнулась и внутрь влетел взбешённый Узээриш. Судя по официально-нарядному виду, сорвался он с какого-то совещания.

– Где этот артефакт? Я его разобью!

Сов поспешил подгрести светильничек под себя и оседлать его как яйцо. Разъярённый Риш упал на пол и запустил руку меж птичьих лап, но отец сноровисто клюнул его сперва в ладонь, а потом и в лоб. И отмахнулся железным крылом. Пока сын, шипя, тёр голову, Иер лапой запихнул артефакт под кровать и начал оборачиваться.