Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 209 – Екатерина Гичко

Едва экипаж оказался на подворье, как кучер перебросил вожжи одному из братьев, а сам поспешил открыть дверь и вытащить мягкий куль из нутра кареты. Его принял на руки сам хайнес, после кучер достал второй куль, и повелитель солнечно улыбнулся Мастюне.

– Так где там наша комнатка?

Ливень не унимался всю ночь и затих лишь ближе к утру. Но когда небо окончательно просветлело, стало явно, что тучи исчезли без следа. Будто бы испарились, или же боги опрокинули на них бадейку голубой небесной прозрачности краски. Умытое и слегка подмороженное солнце сияло хрустальной колкой желтизной; от залитой водой земли шёл пар, лужи мутнели тонкими корочками льда, а холодный воздух приятной свежестью схватывал нос и горло.

Узээриш, господин и властитель земли Салейской, сидел под каменным забором между двумя пустыми бочками. Судя по кисловатому, уже не очень приятному запаху, бочки были из-под квашеной капусты, а уголок между ними, облюбованный Ришем, славился среди крыс, чьи чёрные метки-горошинки не вымыл даже дождь.

– Всё понял? – строго прошептал Узээриш.

Между бочками он куковал не в одиночестве. Перед ним стоял Зиш. Бледный, решительный и тепло одетый.

– В бой с колдуном не вступаешь, – повторил старший брат. – Найди маму и скажи ей, что пора домой. Если ты не скажешь ей это, то чары не спадут и она навсегда останется здесь.

– А если мы убьём колдуна? – Зиш широко распахнул свои невероятные синие глазищи.

– Тогда мама сама станет колдуньей.

Зиш испуганно вздрогнул.

– Сперва должны спасть чары, ясно? Поэтому не смей вступать в бой с колдуном.

– Хорошо. А… а… может, ты пойдёшь?

Узээриш прижал братца к груди и ласково потрепал его по шапке. Всю дорогу до монастыря мелкий рвался в бой. Но он всё же ещё очень маленький и, конечно, оробел. Или испугался, что не сможет снять с мамы «чары».

– Мне нельзя. Если тебя поймают, то тебе ничего не будет. Ты же маленький. А вот мне будет.

– Ты врёшь, – пробурчал Зиш. – На меня наругаются и маму спрячут.

– Никто не посмеет на тебя ругаться! Пожалуются мне, а я тебя ругать не буду. Точнее, поругаю, но для виду, чтобы они решили, что я сердит. Но тебя не поймают. Давай, чары можешь снять только ты или Иия.

– А ты? – Зиш действительно боялся, что не справится.

– Ну твоя мама не моя мама, так что я не справлюсь.

– Почему она не твоя мама?

– Я тебе потом объясню, – поморщился Риш. Объяснять Иие и Зишу, почему Риша никак не может быть его матерью, было бесполезно. Они не понимали. – Готов?

Зиш неуверенно кивнул, и Узээриш, выпрямившись, подхватил его на руки и одним махом оседлал каменную ограду. Наклонившись, он опустил по другую её сторону брата и опять скользнул вниз, к бочкам.

Зиш испуганно осмотрелся и прижался к обледенелым кустам. Парк ранней весной представлял собой жалкое голое зрелище, довольно удручающее, несмотря на солнечную погоду. Серые ветви, голая, обледенелая после дождя земля, ни одного яркого пятнышка. И без того испуганный ребёнок оробел окончательно и прижался к стене. Риш по другую её сторону чуял, что брат не сходит с места, но не подгонял.

Раздались голоса. Они звучали ближе к унылой громаде монастыря, но Зишу вдруг почудилось, что он услышал голос матери. Страх мгновенно позабылся, и он поспешил через кусты на звук этого родного голоса.