Книга Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1, страница 318 – Екатерина Гичко

Он не любил принимать чужую помощь и заботу, потому что забота связывалась в его сознании со слабостью. О нём постоянно заботились, потому что он был самым слабым. Чахлый нажонок-альбинос, умерший сразу после рождения на руках матери, из-за чего она потом долгие годы боялась к нему прикоснуться из страха навредить. Братьям запрещалось с ним драться, никто не хотел обучать его бою. Грозный отец так переживал за своего болезненного сына, что никто не смел к нему прикасаться, а сам Ссадаши видел в этом презрение к его врождённой слабости.

Он до сих пор не мог привыкнуть к чужим прикосновениям и порой с трудом их переносил.

Но Дейна, несмотря на его слабость, прикасаться к нему не боялась. Наоборот, она словно пользовалась возможностью его потискать. Склонялась к нему низко-низко, смотрела огромными глазами, в которых плескались переживание и сочувствие, и с простодушной добросердечностью прижимала к себе, когда он мёрз. Без смущения, без опаски. Со столь бесстрашной заботой, когда не боятся навредить, Ссадаши столкнулся впервые только после знакомства с Тейс и Ваашем. Но тогда он был незрелым юнцом и не мог по достоинству оценить то, как просто и легко они предлагали свою помощь. Хотя здесь уместнее было бы сказать навязывали. А сейчас он мог это оценить.

Ссадаши вспоминал тепло крепкой спины Дейны, вспоминал с какой непринуждённостью она прикасалась губами к его лбу, с какой добродушной улыбкой заворачивала его ворчащее тело в одеяло. Вспоминал как слегка светились её глаза в темноте, когда она склонялась над ним, мечущимся в бреду, и шептала, что всё хорошо. Когда он чувствовал себя более-менее нормально, она сидела рядом счастливая и походила на радующуюся жизни девчонку.

Чувство досады не покидало Ссадаши, он раздражался от осознания, что из-за своей глупости оказался в положении, когда не может никого защитить. Но в тоже время он изумлённо смотрел на эту незнакомую ему ранее радостную девочку, и ему уже было досадно оттого, что раньше он с этой стороной Дейны знаком не был.

— Ты сказала, что раньше была слабее. Как это? Кровь оборотней недавно проснулась?

— Нет, господин, я сильна с детства. Я имела ввиду, — женщина нахмурилась, — что я была доверчивее, наивнее. Была слабее духом. Но я закалюсь и стану сильнее. Если мы встретимся через пару лет, то, возможно, — Дейна улыбнулась, — вы меня не узнаете.

Внутри что-то неприятно царапнуло. В этих словах Ссадаши узнал себя юного. Дейна была похожа на него в стремлении стать сильнее. Ссадаши представил, что через несколько лет она станет похожа на него нынешнего, и внутри разлилось такое острое чувство непринятия, что наг ошеломлённо заморгал.

Ему не понравилось, что Дейна может стать такой же, как и он сейчас. Ссадаши вдруг показался сам себе таким ненастоящим. Нет, ему это совсем не нравится!

— А зачем тебе меняться? — наг прищурился. — Из-за него? Из-за твоего недомужа?

Плечо, на которое он опирался, окаменело, но Ссадаши не остановился.

— Подобные ему будут встречаться в твоей жизни постоянно. И ты будешь из-за таких, как они менять себя? Лучшее в себе?

— Самое слабое в себе, — неохотно отозвалась Дейна.

— Самое слабое может оказаться самым лучшим. Представь, — Ссадаши выпустил её из своих объятий и подтолкнул вперёд, — перед тобой два пути. Один, — он указал налево, — это настоящая ты. Добрая, солнечная, которую любят люди, которая всегда в центре внимания, которая может позаботиться, посочувствовать, почувствовать чужую боль и понять. Такая живая и яркая. А второй, — он указал направо, — это та Дейна, которой ты хочешь стать. Холодная, жёсткая, неулыбчивая, которую сторонятся люди, которая постепенно утрачивает способность сочувствовать, которая уже не осознаёт и не хочет осознавать, что не помнит себя настоящую… Мрачная, безжизненная.