Книга Цветочек. Маска треснула. Том 2, страница 178 – Екатерина Гичко

Взрыв раздался рядом с кустом, и его сочные ветки сперва неохотно затлели, а затем вспыхнули ярким пламенем, которое осветило и нагов, и пятерых наёмников.

– Откуда их столько… – заинтригованно протянул Ссадаши.

При тайном проникновении толпа только мешала. Наг видел, что туманники вместе с варлийцами продолжали удерживать основную волну наёмников, которые вылезли из музейного крыла.

– А ну идите сюда, собаки! – грозно взревел князь Хенесий, выходя вперёд.

По парку прокатил сильный ветер, пламя рвануло ввысь, освещая князя целиком. А чёрно-алая в темноте занавесь на его бёдрах взмыла флагом полка. Рядом яркой вспышкой мелькнуло остриё копья, и Лесавий украл у папы первого противника.

Ссадаши даже не оборачиваясь отбил бросившегося на него со спины наёмника и отполз от Шширара подальше, а то эти «собаки» метали в них такое количество порошка – неведомого какого-то, – что он вполне ощутимой пылью оседал на лице.

– А-а-а-а-а… – раздался истошный крик со стороны западных ворот.

– Нападе… – крик оборвался, и Ссадаши резко, обеспокоенно обернулся.

– Он с ума сошёл! – яростно прошипел наг, узнавая первые шаги дотошно составленного плана.

Который должен был воплотиться не раньше следующей ночи.

Похоже, пасс Идан всё же унаследовал от папеньки неумение чувствовать нужный момент!

– Дядя! Дядя! – донёсся до слуха Ссадаши крик Арреша. – Дейна в тень сбежала!

В императорском кабинете было совсем тихо. Беготня стражи и крики здесь казались отдалённым шумом. Внеурочный визитёр замер ненадолго на пороге, осмотрелся и прислушался: не идёт ли кто. Дворец сейчас был более похож на портовую таверну в самый разгар гулянки, когда все уже в пьяном угаре перессорились друг с другом. Можно было бы гордиться, но всё же снедала досада.

Он ведь был уверен, что печать сработает как надо и самая главная тайна императорской семьи – а она точно есть, Мосце не мог обмануть – раскроется на глазах множества гостей. И тогда дни рода Митреск были бы сочтены.

Печать сработала, но так почему же ничего не поменялось? Неужели Мосце осмелился солгать? Старый пройдоха. Ну с ним он разберётся после.

Гость осторожно прошёл вперёд, а затем пробежал оставшееся расстояние до стены за столом императора и, присев на корточки, принялся судорожно ощупывать плинтус. Согласно семейным преданиям, оно должно быть где-то здесь… Ага!

Раздался щелчок, и визитёр осторожно коснулся стены чуть выше плинтуса. Поверхность задрожала, немного продавилась, а затем выпала наружу. Гость ловко её поймал, отложил в сторону и вновь прислушался. Только после этого он рискнул запалить тускленький светляк, который озарил… картину. За панелью скрывалась картина, на которой был изображён цветущий парк. У мужчины даже пальцы задрожали. Всё, как описано в семейных преданиях. Потерев ладони, гость протянул одну руку к изображению и, зажмурившись, коснулся его.

Картина дрогнула, по её поверхности расползся тёплый жёлтый блик, и изображение начало медленно таять. С трудом сдерживая ликующий вопль, гость облегчённо выдохнул. Нет, он был уверен, что схрон признает его. В его жилах всё же течёт кровь семьи Митреск, но перед глазами вставали страшные описания того, что происходило с наглецами, которые осмеливались прикасаться к «замку̀», не имея на то кровного права: кучка фарша вперемешку с костями.