Книга Мой Проклятый Север, страница 27 – Дарья Закревская

— Гнатова бумага, почему она не рвется! — выбесилась я.

— Она защищена от любого воздействия. Чтобы впечатлительные практикантки не уничтожали важные документы.

— Знаешь, что, Тарий, — разъяренно прошипела я, подходя вплотную к нему. — Ты настолько сильно меня ненавидишь, что даже два дня не смог вытерпеть? Где твоя хваленая идеальная актерская игра?!

Запрокинув голову, я смотрела в его черные пульсирующие зрачки.

— Дело не в ненависти, Альяра, — наконец выдохнул он. И большим пальцем правой руки коснулся моего виска, слегка поглаживая кожу. — Не спорь со мной, девочка. Уезжай.

Он склонился ниже, оказавшись так близко, что я ощутила его горячее дыхание на своих губах. В груди сладко заныло — то ли от волнения, то ли от ожидания — и я подалась ему навстречу.

— Ошик, милый, ты срочно нужен! — Дверь в комнату распахнулась, и мы с Тарием тут же отскочили друг от друга, приняв невозмутимый вид. — У нас прорыв в западном секторе, и… — увидев меня, Тиала оборвала себя на полуслове. — Ты занят?

Девушка буравила меня недружелюбным взглядом, явно пытаясь понять, что я здесь делаю.

— Нет. Практикантка Райас уже уходит, — бесцеремонно ухватив за плечо, он потащил меня к выходу. После фразы Седой его лицо мгновенно стало жестким, собранным.

— Что такое прорыв в секторе? — тихо бормотала я. — Прорыв границы?

— Да, — поморщился он. — Иди в комнату. О прорыве никому ни слова — это закрытая информация, ясно?

Я кивнула. Тарий посмотрел на меня, будто собираясь сказать что-то еще, но затем лишь развернулся и закрыл дверь прямо перед моим носом. Последним, что я успела разглядеть, была Тиала, по-свойски достающая из шкафа мужскую одежду.

В нашу комнату снова набилась толпа.

«Близнецы» отрабатывали новые плетения, пытаясь потушить огненную вспышку. Пока выигрывала (или проигрывала, смотря как посмотреть) только подпаленная подушка. Нэйр и Киш следили за их успехами и громко ржали каждый раз, когда вместо того, чтобы потухнуть, огонь угрожающе раздувался, стремясь дотянуться до бровей и волос ребят.

Лейра с Иллатом сидели рядышком, склонив друг к другу головы, и тихонько болтали. Я невольно залюбовалась: смуглый брюнет и белокожая, светловолосая голубоглазка — ночь и день, кофе и молоко. Все, в том числе и подружка, знали, что Иллат влюблен в нее с первого курса; в нужные ей моменты Лейра беззастенчиво этим пользовалась, но отклоняла любую возможность дать ему реальный шанс.

Эйджел, примостившись в углу моей кровати, сосредоточенно читал. Он вздрогнул от неожиданности и тоненько, по-девчачьи, пискнул, когда я плюхнулась на кровать и слегка пихнула его в плечо.

— Говорят, ты снова очки разбил?

— Угу. — Староста отложил книгу. — Пришлось подзадержаться после практики на полигоне, поискать отлетевшую дужку. Ползал там вокруг площадки. Так и не нашел, — тоскливо вздохнул он. — Зато подслушал, как куратор устроил Тиале разбор полетов. Даже я впечатлился, насколько четко и методично он расписал ее ошибки в сегодняшней практике. В конце добавил, что ревность и вспыльчивость нужно держать под контролем. И ушел.

Ревность и вспыльчивость. Хм. Седая ревнует? Вспомнив ее недавнее «Ошик, милый», я поморщилась. Фраза до сих пор стояла у меня в ушах и чрезвычайно выбешивала. Неужели между куратором и Седой что-то есть?