Книга Особенные. Элька, страница 90 – Ольга Ильина

— В этом вся прелесть незаметности. Такие как я словно предмет мебели. Никому и в голову не приходит скрывать что-то от шкафа или стула, или тумбочки из под телевизора.

— Ты не предмет мебели. И никогда не был.

— Был. Для тебя я был никем.

— Потому что ты хотел быть никем. Что тебе мешало просто подойти и заговорить, как тогда? Не обвиняй других в том, что они тебя не замечают. Лучше спроси, а что ты сделал для того, чтобы тебя заметили?

— Кажется, сегодня я кое-что сделал.

— Да, и это кое-что крутят на ю-тубе.

— Хм, надо глянуть, пока не удалили.

— Думаешь, удалят?

— Не знаю. Мне все равно.

— Ты больше не хочешь быть незаметным?

— С тобой это невозможно, — ответил Егор, — У тебя здесь что-то…

Я не успела дотронуться до губ, как меня поцеловали. Нежно и мягко. Едва ощутимо, но очень интимно. Он стал еще интимнее, когда углубился, а я перебралась на колени к своему загадочному парню. А потом пошел снег. Самый настоящий. Крупными хлопьями, прямо как я люблю.

— Боже мой, откуда?

— Еще одно свойство магии.

— Метель, я хочу метель.

И он дал мне метель, в которой мы кружились, смеялись и целовались, пока совсем не устали и не замерзли. Точнее я замерзла. Егор переодел коньки, исчез на минуту, чтобы принести мне плед и чай, в термосе.

— Почему ты не наколдовал чай?

— Это бытовая магия. Прости, но в ней я ничего не смыслю. Однажды попробовал.

— И?

— И вместо бокала вина наколдовал подсолнечное масло, только красного цвета.

— Фу.

— Да. А поскольку, я сделал это на спор, пришлось выпить все до капли.

— Фу. Трижды Фу. И тебя не стошнило?

— Стошнило, конечно. Но потом. Не при братьях.

— У тебя глаза светятся, — заметила я.

— Да, я знаю. Когда ты рядом, я становлюсь сильнее.

— И это для тебя много значит?

— Что?

— Быть сильным. Я заметила, что тебя не очень радует быть младшим в семье.

— Дело не в этом, — сказал Егор и ссадил меня с колен. Он опять закрылся, стал чужим и далеким. Но и я не намерена отступать. Не сейчас.

— Когда я узнала, что приемная, мир рухнул. Не только из-за того, что родители лгали мне. Больше потому, что своим настоящим родителям я оказалась не нужна. Желанных детей не сдают в детдом. Меня не хотели. С этим не просто жить. Еще труднее жить зная, что семья, которая у тебя есть…возможно…я этого не заслужила.

— И давно тебя посещают подобные мысли?

— Всегда. Я постоянно старалась соответствовать, думала, если сделаю что-то не так, если расстрою родителей, то они меня разлюбят. Знаю — это глупо. Но в двенадцать все кажется немного другим. И в четырнадцать, и в шестнадцать.

— И даже сейчас?

— Иногда. Нет, я знаю, они всегда будут любить меня, даже если я сделаю что-то плохое. Но это чувство, не думаю, что когда-нибудь оно пройдет.

— Уверен, что пройдет. Ты слишком…хорошая. Знаешь, я часто смотрел на тебя и думал, ты действительно такая? Или просто притворяешься?

— Немного.

— Нет, ты не притворяешься. Вряд ли ты захочешь когда-нибудь напиться.

— Эй, я напивалась. Что привело к коме и двум месяцам в больнице, забыл?

— А совершить преступление? Уверен, тебе воспитание не позволит.

— А если я скажу, что совершила однажды преступление?

— В самом деле? Что ты сделала? Убила комара?

— Нет, так не честно. Ты узнаешь мои страшные тайны, а я взамен не получу на тебя достойный компромат.

— Какая ты хитрая.