Книга Особенные. Элька-2, страница 103 – Ольга Ильина

— Бабушка все поняла?

— Да. Я не знала, что он ее сын, впрочем, тогда, если бы он мне приказал, все равно сделала бы это. К тому времени я уже была беременна.

Ева внезапно разволновалась и взяла мои руки в свои.

— Пойми, я тогда была ослеплена им. Он заменил мне целый свет, все вокруг. А ребенок… мне было все равно, понимаешь? Я не знала, что такое быть матерью, что это за чувство такое, когда кто-то растет внутри тебя, кто-то родной, кого априори уже любишь.

Она снова замолчала, налила себе новый бокал вина и выпила почти залпом, а я все сидела ни жива — ни мертва, замороженная какая-то.

— Я начала сомневаться. Прозревать. И понимать, что я всего лишь инкубатор, средство для выведения идеального ребенка. Я не знала, зачем ты была ему нужна, но начала задавать вопросы. А он понял. Перевез меня в Европу, запер. Но приходил каждый день. И то, как смотрел на мой растущий живот… меня передергивало всякий раз от страха. Я пыталась бежать. Но единственное, что мне удалось, послать письмо родителям. Тогда уже была подключена инквизиция. Не знаю, то ли они перехватили письмо, то ли выкрали, но спасать меня пришли каратели. А я рожала. Куда я могла уйти в таком состоянии? Единственное о чем молила, чтобы ты родилась человеком. Знала, что это невозможно, но так хотела.

Мне дали тебя подержать, всего несколько минут, но эти минуты были самыми счастливыми в моей жизни.

По ее щеке скатилась одинокая слеза, но она сказала мне куда больше всех этих слов. Меня любили.

— Инквизиторы забрали тебя. А я идти отказалась. Знала, что чтобы тебя спасти, нужно было лгать. Много лгать. Когда он приехал, я сказала, что ребенок родился мертвым. Мне помогла девушка из замка, которая ухаживала за мной все это время.

— И он поверил?

— Я была очень убедительной. Думала, он меня убьет. Надеялась на это даже, но он придумал для меня куда более жестокое наказание. Ева встала. Заходила по комнате. Я видела, как тяжело ей дается эта исповедь, даже хотела прерваться, но она продолжила.

— Первой жертвой стал мой кузен. Я так хотела его спасти, но не успела. Его убили, а меня обвинили в этом.

— Как же так?

— Это тоже было частью наказания. Быть бессильной что-либо сделать. Просто смотреть. Из года в год. Настоящая пытка. Каждый год он убивал по одному моему родственнику, все эти восемнадцать лет, пока не осталось никого, кого можно было бы убить. Только я. И когда-нибудь, он придет забрать и этот долг.

— А я?

— А о тебе он не знает. И, надеюсь, никогда не узнает.

— Но я… как же так? Я.

— Нет, ты не можешь ничем помочь. Эля, ты единственное ради чего я продолжаю бороться. Если он узнает о тебе… Боги, мне страшно даже думать об этом.

— Зачем я была ему так нужна?

— Он — фанатик, Эля. Безумец, который верит, что с помощью потомка Бальтазара Бьюэрмана сможет получить величайшую силу в мире. И если он узнает, что ты существуешь. Ты должна забыть о своем родстве с Угличами, понимаешь? Твоя бабушка фактически спасла твою жизнь, представив, как приемную. И за это я сделаю все, что она попросит. Если скажет уехать и не видеть тебя больше, я сделаю, как бы тяжело мне при этом не было. Пусть мое сердце разорвется на тысячи осколков, но ты… будешь в безопасности.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я не хочу терять тебя, — призналась я. И потянулась к ней, чтобы обнять так крепко, как только возможно.