Книга Особенные. Элька-4, страница 165 – Ольга Ильина

От моих слов профессор дернулся и закрылся. Я и раньше подозревала, а теперь убедилась, у профессора, в самом деле, что-то украли, и он, по какой-то причине ничего об этом не рассказал.

— Илья Захарович, там было что-то, в тайнике?

— Ох, Элечка, не спрашивайте меня об этом, — горестно вздохнул Илья Захарович.

— Это тайна?

— Это мое прошлое, то, за что мне до сих пор стыдно перед самим собой, перед твоей бабушкой.

— А при чем здесь моя бабушка? — насторожилась я.

— Я был молод, горяч, и моей страстью всегда были артефакты.

— Они и сейчас ваша страсть, профессор, — понимающе улыбнулась я.

— А так и есть, дорогая. Но сейчас. Ты помнишь того темного на балу.

Я кивнула, все еще не представляя, что за постыдную тайну скрывает профессор. Это случилось уже после подслушанных разговоров. Я шла в свою комнату и случайно стала свидетелем безобразной сцены в коридоре. Какой-то старик с клюкой обвинял моего учителя в краже, так громко и убежденно, что привлек внимание некоторых гостей, и заставил Илью Захаровича чувствовать неловкость и ужасное смущение. Да, я помню этот момент, вот только как это связано с разгромом?

— Он обвинил вас в краже какого-то артефакта.

— Не в краже, Элечка, — покачал головой профессор. — И он был не так уж не прав. Я сделал слепок с его артефакта. Ты не представляешь, как давно я искал тот камень, как давно хотел его в свою коллекцию, и тут такая удача, но этот глупый темный не захотел мне его продать, он даже его истинной ценности не знал, просто держал, как какую-то кроличью лапку, на удачу. Представляешь, на удачу. Какая дикость, какое невежество, как можно так обращаться с древнейшим артефактом, он бы еще дырку в нем проделал и использовал в качестве брелка. Невежда, грубиян, остолоп.

Илья Захарович разошелся не на шутку, а я все думала об этом слепке. Я помню эту историю. Раньше некоторые нечистые на руку артефактники частенько прибегали к подобной процедуре. Создавали идентичную копию какого-нибудь артефакта и выдавали его за настоящий. На самом деле он и был настоящим. Перенимал все основные функции оригинала, единственное, что выдыхался быстро и требовал постоянной подпитки. Сейчас это не столько карается законом, сколько потеряло всякий смысл, поскольку настоящие артефактники дорожат своей репутацией, да и мало их, чтобы промышлять чем-то подобным, а у недоучки можно разве что амулет заказать, по-настоящему стоящими вещами они не занимаются, да и знаний не хватит создать что-то большее. И если Илья Захарович об этом заговорил, то это может означать только одно — начудил он по-полной.

— Вы думаете, они приходили за вашим слепком? — перебила я поток обвинений в адрес бедного, ни в чем неповинного темного.

— Я не думаю, я знаю.

— Но за слепком чего они приходили?

— Ножа.

— Ножа? — нахмурилась я. — Он… что, такой ценный, что его нужно было похищать?

— В том-то и дело, что нет, Элечка. В том-то и дело. Об этом знает только твоя бабушка. Только она, клянусь.

— Знает о чем? — вконец растерялась я от бурной реакции профессора.

— О том, что я сделал, когда она отдала мне Хаджен.

И вот тут-то до меня дошло.

— Хаджен? Вы сделали слепок Хаджен?

У меня не было слов, одни многоточия. Это же… это же… катастрофа, это конец света, причем конкретно для меня.

— Насколько он идентичен?