Книга Последняя из рода Леер - 4, страница 61 – Ольга Ильина

* * *

Когда Мила ушла, я честно пыталась хоть немного поспать. Но, не получалось. Раздражало это понимание, его присутствие где-то поблизости и приходилось сдерживать себя, чтобы не пойти и не найти, не прижаться, не сказать все, что хотела сказать. А еще хотелось плакать. Мне вспомнился тот наш последний день, когда мы стояли и прощались, как оказалось на так много лет. Вспомнились его крылья. Я скучала по ним, по всему скучала. И не давали покоя слова Милы. О шансе. И так хотелось воспользоваться. А потом я почувствовала снова это… присутствие за дверью. И это стало последней каплей.

Стемнело, в доме стало совсем тихо. И он ждал. Я спустилась босыми ногами на пол, почувствовала пробежавшийся по ступням ветерок, накинула халат, слишком большой для меня, но теплый и подошла к двери. Страха не было. Я знала, в какой комнате находится он, знала, что дверь не заперта, все знала. И я вошла.

Он услышал, но даже не посмотрел на меня. Так же сидел в кресле, закрыв глаза ладонью, а на столике стакан и не начатая бутылка коньяка. И было в нем что-то такое беззащитное, отчаянное сейчас, что мое бедное сердце, наконец, взяло верх над разумом. Я медленно подошла к креслу, уселась у него в ногах и прислонилась головой к мужским коленям.

— Прости.

Он лишь беззвучно рассмеялся.

— Ты все еще думаешь, что одного «прости» будет достаточно?

— Ну, ты можешь поцеловать меня, желательно не так, как было в начале, со всей этой жестокостью, а как в конце. И еще того ковра не хватает, и пирожных, и эльфийского вина.

В ответ меня мягко отодвинули и уселись рядом.

— Убил бы.

— Знаю. А ты жениться собирался.

— Надеялся, что ты придешь и с грозным рыком скажешь, что не желаешь носить на голове ничего тяжелее короны.

— Я люблю тебя, — просто проговорила я.

— Знаешь, почему я тогда заставил тебя обручиться со мной? Не из-за трона. Тогда это меньше всего меня волновало. Я просто боялся. Меня охватывал ужас каждый раз, когда я думал — позволь я тебе выбирать, ты выберешь не меня.

— Мне почему-то всегда трудно было поверить, что меня можно полюбить.

— Я заметил. Только ты одна не замечала, что я был далеко не первым в числе твоих обожателей. Хочешь, оглашу список? Некоторых ты знаешь. Даже этот мальчишка Нил… ты целовалась с ним.

— Прости.

— Все, ты достала уже, — прошипел он, а потом поцеловал, и все вернулось. Чувство невероятного счастья и полета, слепой восторг и наслаждение. Я так любила его… каждой клеточкой, всем своим естеством. Это был мой мужчина, моя любовь, моя боль, мой самый большой враг. Но сейчас совершенно не хотелось ни о чем думать. Просто чувствовать, как его руки обжигают кожу, как губы вбирают тепло, чтобы потом опалить жаром, одежда уже стала не нужна, мне просто хотелось почувствовать, что это не сон, не плод моего воспаленного болью воображения, что он сейчас здесь, со мной и это он заставляет меня стонать от наслаждения и выкрикивать его имя в слепой агонии.

А потом я лежала на нем, слушая, как замедляется ритм его сердца, как успокаивается дыхание, чувствуя, как его руки сжимают меня в тисках-объятиях.

— Всегда любил твои волосы, — проговорил он, и захватил один из локонов, — Они такие мягкие, как шелк и длинные. О чем ты думаешь?

— О тебе. О нас, — ответила я.

— И что ты думаешь? — спросил он, выводя на моей спине какие-то узоры пальцем.