Книга Тайна Солнечной принцессы, страница 71 – Ольга Ильина

Леонэль бросился к сестре, и пока все его внимание было обращено на нее, я кинулась к двери, распахнула ее и побежала. Сама не знала, куда бегу, полуголая, в одной нижней рубашке, но в свою комнату я бежать не рискнула. Сбежала вниз, но заметила слугу и испуганно отпрянула. Развернулась и побежала наверх, по пути лихорадочно соображая, как же выбраться из всего этого кошмара.

Только теперь я начала понимать, что замок Флемора — это крепость, хорошо защищенная и укрепленная крепость, и я здесь в ловушке. И если эти двое меня найдут, то отыграются за все, что я сделала, мало не покажется. Значит, надо сделать так, чтобы меня не нашли. Продержаться пару дней, до того момента, когда нам с Мариэль нужно будет возвращаться в школу. Только пару дней, использовать все, чему учил меня дед и выжить, выжить любой ценой. И я выжила.

Магия Леонэля, как и магия дома меня не обнаружила. Я отлично приспособилась к окружающему пространству, использовала их магические потоки, пропуская их через себя, словно я не живая, словно я предмет мебели, тумбочка или ваза. Пару раз он был очень близко, но не достаточно, чтобы обнаружить полукровку с уникальным даром восстанавливать и менять окружающее пространство.

Тогда я использовала свой дар на полную мощность, такому научилась, что деду и не снилось. Что ни говори, а чувство страха и жажда жизни способны творить настоящие чудеса. А я очень-очень хотела жить.

А потом я заболела. Видимо холод, нервное перенапряжение, постоянное использование магии не прошли даром. Меня нашли с осколком стекла в разодранных им же руках, без сознания, в сильной горячке. Твари испугались, что я сдохну в их замке и вызвали родителей. А те впечатлились масштабом подставы, которую устроили им их чокнутые детки и придумали сказочку о том, что я была не в себе, и сама себя порезала, заодно и побила.

По их словам, у меня случился нервный припадок, и я два дня бегала ото всех по замку практически в чем мать родила. Они даже лекаря мне не поленились вызвать, который попытался воздействовать магией, чтобы стереть все мои воспоминания. Так я поняла, почему о художествах семейства Флемора никто до сих пор не знал. Но, благодаря моей врожденной способности не воспринимать любую вредящую мне магию, у них ничего не вышло. Впрочем, тогда ничего этого и не требовалось. Я была слишком напугана, чувствовала стыд, грязь, отвращение к самой себе. При всем желании, я бы ничего не сказала. Мне было тринадцать и очень-очень стыдно.

Да и дед, забрав меня, тоже сделал свое черное дело. Я никогда не забуду его слов:

«А ты на что надеялась, глупая девчонка? Для них ты никто, всего лишь полукровка, которую можно напоить айрегоном и попользовать».

Помню, я тогда спросила, накажет ли его дед, а он в ответ громко рассмеялся и жестоко сказал:

— Ты сама во всем виновата. Надо было думать, кому доверяешь.

Плакала я долго и злилась — не на них, я злилась на себя, на то, что не заметила очевидного. Ведь были, были признаки.

Карин — еще одна наша с Теей подружка-полукровка. Ведь она тоже побывала в доме Флемора. Мариэль так тесно с ней дружила, но после совместных каникул Карин замкнулась, а Мариэль в ее сторону больше не смотрела, словно ее и не существовало вовсе. И ведь именно Карин в последний день перед отъездом просила меня о встрече, хотела сказать что-то важное, но Мариэль так спешила, так хотела увидеть родной дом, что я не пошла. Я проигнорировала все знаки и поплатилась за свою глупость.