Книга Призраки прошлого, страница 54 – Ольга Ильина

— Сильнее, чем если бы ты меня поцеловал? Как тогда?

— Это другое. Там я крал твое тепло, сейчас я делюсь своим. Мой огонь признает тебя своей, моя сущность хочет это закрепить.

— Ты борешься со своей сущностью?

— Наверное. Я борюсь сам с собой. Но внутреннее желание обладать — ничто, по сравнению со страхом потерять. И зверь внутри успокаивается, рычит, но уже не может вырваться наружу.

— Ты не зверь.

— Все мы звери, Клем. Потомки данаев, в нас все еще сильна память о сущности драконов, о сути зверя. Мы не можем обращаться, но кто сказал, что в нас этого нет? Связь истинной идет изнутри, она приручает внутреннего зверя.

— А ты сам остаешься равнодушен?

— Нет, — усмехнулся он. — Это не означает, что у меня раздвоение личности, и я люблю тебя лишь частично. Я люблю тебя целиком и полностью, весь, без остатка.

— Ты не должен мне этого говорить. Давать надежду…

— Знаю. Прости. Я просто безумно испугался за тебя сегодня. А вчера я скучал, и позавчера тоже. Когда ты далеко, я слабею. Что-то внутри начинает распадаться. Зверь царапает душу. И это больно. Все больно без тебя.

— Ты говоришь ужасные вещи. Ты…

— По настоящему живу только тогда, когда ты рядом.

— Тогда как ты собираешься жениться?

— Я боюсь, что иначе не выдержу. Нужно поставить перед нами тысячи преград, чтобы я не смог до тебя добраться.

— Инар…

— Ты не понимаешь, что это такое. И в этом твое счастье. А мое счастье знать, что счастлива ты. Пусть даже без меня.

— Я понимаю твои мотивы, но как с ними смириться?

— Никак. Просто живи.

— Но что делать с тем, что я хочу жить с тобой? Любить тебя, а не какого-то другого.

— Я надеюсь, что в следующей жизни мы обязательно будем вместе.

— Но не в этой.

— Пять лет, не тот срок, который я готов с тобой прожить. Это слишком мало. Это слишком несправедливо. Я не могу тебя потерять так, как отец потерял Мариссу. Не могу.

Он так крепко обнял меня в этот момент, снедаемый каким-то своим глубоко затаенным страхом, что мне стало больно.

— А я бы не променяла эти пять лет с тобой на всю жизнь без тебя.

— И опять мы возвращаемся к вопросу, а что бы сделала ты на моем месте?

— Я бы тебя возненавидела, — фыркнула я, и попыталась вырваться. Он не дал. Не сейчас.

— Между прочим, сюда кто-то может войти.

— Не может, — откликнулся он, целуя мою шею. Богиня, так приятно. Я готова умереть за то, чтобы это никогда не прекращалось. — Я зачаровал все двери.

— Предусмотрительно, — промурлыкала я, а он рассмеялся, и обнял меня еще крепче.

— Знаешь, я каждый раз убеждаю себя, что это в последний раз. И каждый раз проигрываю. Это слабость. И она пока сильнее меня.

— Ты надеешься, что это когда-нибудь изменится?

— Я надеюсь, что когда-нибудь, ты будешь достаточно меня ненавидеть, чтобы оттолкнуть, и в то же время страшусь этого. Что я почувствую, поняв, что ты полюбила другого.

— Это никогда не случится, — снова фыркнула я.

— Может быть, а может, и нет. И все же я надеюсь на второе.

— Жестоко.

— Жизнь вообще жестока.

— Не жизнь, а твое дурацкое проклятие. Или тот урод, который тебя им наградил.

— Ты сияешь, когда злишься. Это непередаваемо.

— А ты, когда злишься, пугаешь меня до чертиков. И сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме как о твоих губах. Поцелуй меня, пожалуйста.

— Не могу. Это слишком опасно. Сегодня опаснее, чем всегда.