Книга Призраки прошлого, страница 59 – Ольга Ильина

И дворец красивым оказался. Тея обещала поискать ей комнату рядышком. Она, конечно, сопротивлялась, неудобно было и стыдно очень, но и страшно тоже. Эвен сказал, что майор Леда не скоро в столице появится, задание какое-то у нее важное, и отпускать в академию он ее не хотел. Думал пока во дворце оставить, при принцессе, а потом решить, как с ней быть. Эва обидеться хотела, или потребовать немедленного возвращения в Академию, но почему-то не обиделась, испугалась даже. Ведь пока она здесь, может видеть его каждый день, слушать голос, и ощущать себя в безопасности, спокойно.

— Ты чего притихла? — забеспокоился он, но разве могла Эва признаться, что ей просто хорошо рядом с ним. Вот и таилась, молчала, да рассматривала украдкой, но напрямую взгляд не поднимала, чтобы не увидел он в глазах ее интереса и симпатии.

— Красиво тут, — пробормотала она, когда молчание затянулось сверх меры. Эвен оглядел старый пожухлый садик, который Паэль почему-то терпеть не могла и запрещала убирать, и скептически выгнул бровь.

— Да неужели? О чем задумалась, ребенок?

— Я не ребенок, — все же обиделась Эва. Она уже два года как совершеннолетняя.

— Для меня ребенок. Знаешь сколько мне лет?

— Тогда вы старик, — буркнула девушка и пошла к старой деревянной беседке. Хотела там посидеть и даже сделала попытку, но скамейка прогнила насквозь. И лежала бы обиженная Эва на грязном полу, если бы Эвен снова не спас, подхватить успел и поставил на ноги.

— Осторожнее.

— Простите, — покраснела девушка. Ей было так стыдно и неудобно, прямо как вчера, когда пришлось ему дом, где ночевала, показывать. А он просто стоял, так и не отпустив ее руки, и сверлил пристальным взглядом. Эва знала, что он смотрит, а глаза поднять боялась, пока сам не заставил, подняв пальцем ее подбородок. Страшно вдруг стало и волнительно очень, и взгляд никак не отвести, но это позволило увидеть серебряные искры в его глазах, особенно когда они приблизились. Она ожидала и страшилась, что он ее поцелует, и сердце билось так сильно и громко, прямо о ребра, и в ушах шумело, и ноги подкашивались. Хорошо, что он ее держал, иначе бы точно упала.

— У тебя веснушки забавные, — прошептал он, хрипло так, словно сам боролся с чем-то, и от этой хрипотцы по позвоночнику, словно ток пробежал, или толпа мурашек. — Никогда не видел у девушек веснушек. И мне хочется их поцеловать. Можно?

Ответить она была не в силах, разве что кивнуть едва заметно.

А губы у него сухие и горячие очень, и они ожоги на коже оставляют. Вот где поцелует, там и горит, нос, щеки, уголок глаза и губы, она их непроизвольно облизала, а получилось, что и его тоже. Смутилась страшно, отпрянуть хотела, но он не дал, схватил ее лицо в ладони, горячие, сильные, но очень нежные и снова поцеловал. Эву никто никогда так не целовал, чтобы в самом сердце отдавалось, чтобы там нежность разлилась настоящая, да затопила его целиком, и горячо стало в груди, и страх пропал, только захотелось очень, чтобы и у него осталась частичка того тепла, что горела в ней. И когда он ее отпустил, прикоснулся лбом ко лбу, тяжело дыша, ничего никуда не пропало. Тепло осталось с ней, и теперь ей страшно стало его потерять. Ведь душе тоже холодно бывает от одиночества, а она уже год одинока без семьи, без близких, без Сокола своего.