Книга Калейдоскоп, страница 82 – Даниэла Стил

Девушка про себя улыбнулась, подумав, что это, может быть, возлюбленный Хилари. О ее личной жизни никому ничего не было известно.

Джон тихо прикрыл за собой дверь кабинета. Хилари удивленно подняла на него глаза:

— Да?

Она подумала, что этот человек ей что-то принес; тексты или срочные распоряжения. Новые лица часто появлялись в ее кабинете, но вошедший вел себя странно: стоял и спокойно смотрел на нее. Потом он направился к столу.

Хилари вдруг испугалась и протянула руку к телефону, чтобы вызвать охрану, но, видя, что мужчина улыбается, смутилась собственной реакции. Посетитель производил впечатление интеллигентного человека, имел приятную внешность, однако Хилари никак не могла взять в толк, кто он такой и что ему надо.

— Мисс Уокер? — спросил он низким голосом. Джон задал этот вопрос только из приличия. Он точно знал, кто перед ним, знал эту женщину, возможно, лучше, чем она сама себя знала.

— Извините за вторжение, но мне надо с вами пару минут поговорить.

Хилари поднялась из-за стола, словно, видя его приближение, хотела взять ситуацию в свои руки. Зеленые ее глаза были холодны как лед, тон резок:

— Я ухожу. Вам придется зайти завтра. Из какого вы отдела?

Это был трудный вопрос, Джон не знал, что ответить. Он не хотел, чтобы Хилари вызывала охрану, которая вышвырнула бы его из кабинета, и решил действовать напрямик.

— Причиной моего визита являются Меган и Александра… Джон сделал паузу, чтобы увидеть эффект от своих слов. Но, подобно глубокому ножевому или пулевому ранению, кровь появилась не сразу. Ее глаза по-прежнему были зелеными ледышками.

— Они хотят с вами увидеться.

— Кто вы?

Хилари протянула дрожащую руку к телефону, но Джон опередил ее и, придержав трубку, взмолился:

— Пожалуйста, дайте мне пять минут, и я вам все расскажу. Это долгая история, но постараюсь изложить ее кратко.

Вдруг она поняла, что имеет дело с мужчиной, который тогда звонил ей. Джон знал, что Хилари помнит тот звонок.

— Я не хочу видеть их.

— Но они хотят видеть вас. Обе… Александра прилетит из Франции… Меган из Кентукки…

У нее в глазах появились боль и невыразимая печаль.

— Вас прислал этот старый прохвост, не так ли? Но почему именно сейчас?

Хилари распрямилась во весь рост и, забыв про телефон, не отрываясь смотрела на Джона.

— Он умирает.

— Вот и хорошо.

— Возможно, он решил искупить грехи. Он хочет, чтобы вы трое встретились в этот уик-энд в его доме в Коннектикуте. Он искал вас несколько месяцев…

— Говнюк… — прервала она. — Знаю я, как он искал. Двадцать лет назад я приходила к нему. Он не имел понятия, где мы находимся, и не слишком переживал из-за этого. Кто нас разыскал? Вы?

Джон кивнул, не зная, возненавидит ли она его за то, что он разбередил в ней давнюю боль. Хилари давно подвела черту под прошлым. Она отказалась от поисков сестер после встречи с Артуром. Спустя десять лет мечта умерла окончательно, и теперь она не хотела ее реанимировать. Сестры ей были больше не нужны.

Хилари удалила из своей жизни все, что могло о них напоминать; отказалась от мужчин, детей, любви. Остались лишь работа и стремление подняться на вершину карьеры. В движении по выбранному направлению Хилари не считалась ни с кем, не испытывала ни вины, ни сожаления. Она рассчитывала только на себя.

— Слишком поздно, мистер… Как вас?

— Чепмен. Джон Чепмен.

— Так вот. Скажите ему, что меня это не интересует. Он опоздал на двадцать лет… даже на тридцать.

С искаженным от боли лицом она опустилась в кресло. С одной ??тороны, как заметил Джон, Хилари казалась моложе своих лет. С другой же — старше. Глаза ее были не по возрасту печальными и мудрыми.

— А что мне сказать вашим сестрам?

— Скажите им… Скажите им… — Хилари запнулась и грустно взглянула на Джона. — Скажите им, что я их тогда очень любила, но… теперь для меня слишком поздно.

Джон покачал головой и сел за стол напротив нее, в глубине души надеясь, что не все ее чувства оказались убитыми перенесенной в детстве болью и что ему удастся их затронуть.

— Нет, Хилари, еще не поздно… не может быть поздно… Вы были для них всем…

Так говорил Артур. Однажды он рассказывал, как Хилари заботилась о сестрах, и плакал при этом.

— Вы не можете теперь отвернуться от них. Хилари посмотрела ему в глаза, задаваясь вопросом, кто этот человек, как он ее нашел и откуда столько знает.

— Они во мне больше не нуждаются, Чепмен. Они теперь взрослые. Кто они?. Секретарши? Домохозяйки?

«Лучшей судьбы она, вероятно, для них не мыслит», — подумал Джон и улыбнулся:

— Одна — баронесса во Франции, имеет двоих детей, а другая — врач в Кентукки. Обе милые женщины и интересные личности. Думаю, они вам понравятся.

— А кто из них врач?

Трудно было представить врачом кого-либо из тех маленьких девочек.

— Меган. Она молодец. И Александра тоже. Она душевная, добрая и отзывчивая.

— Александра такой была и в детстве, — прошептала Хилари и, закрыв лицо руками, покачала головой:

— Надежда на нашу встречу позволила мне пережить десять лет ада. Я украла десять тысяч долларов, принадлежавших моей тетке, и приехала в Нью-Йорк, чтобы разыскать сестер.

Она глухо рассмеялась, не отнимая ладоней от лица, и Джону стало не по себе от этого смеха.

— И тогда Артур сообщил мне, что потерял их след, не имеет понятия, где они находятся… Я тоже не смогла их найти…

Когда она опустила руки, взгляд ее был опустошенным и надломленным.

— Что может принести такая встреча, кроме боли и воспоминаний о случившемся?

— Эти воспоминания есть только у вас, Хилари. У других их нет. Александра помнит только вас, а Меган вообще ни о чем не знала. То, что случилось с вашими родителями, теперь не важно. Главное, что вы теперь нужны друг другу. Не отвергайте своих сестер, даже не повидавшись с ними.

— Этот старый негодяй разделил нас. С какой стати я буду потакать его желанию успокоить свою больную совесть? Моя жизнь не изменится, даже если я с ними увижусь. Все кончено. Они ушли. Как… как мои родители. Как прошлое.

— Ваши родители ушли навсегда, но ваши сестры — нет. Они живы и реальны и хотят с вами встретиться. Не отказывайтесь от этого шанса.

Она медленно покачала головой и снова встала. Ее глаза опять горели холодным зеленым пламенем.