Книга Второй Год, страница 94 – Джеймин Ив

Мои ноги коснулись земли, и я, полуобнаженная, поднялась и направилась к своему гардеробу.

— Мэдс, — сказала Илия, останавливая меня. — Что ты нам не договариваешь? — прошептала она. — Есть что-то еще.

Я рассмеялась, чувствуя себя побежденной.

— Больше, чем узнать, что мои родители — боги, и что я родилась тысячу лет назад и каким-то образом стала причиной гибели целой цивилизации? Больше, чем умереть вчера только для того, чтобы возродиться каким-то гребаным полубогом с психопатом в качестве брата?

Слова иссякли, как и дыхание, и мне пришлось обхватить себя руками, чтобы сдержаться. Но Илия не отодвинулась от меня ни на дюйм.

— Да. Потому что я знаю, что все это хреново, но ты довольно стойкая, и тот факт, что ты теперь крутой полубог, — это только хорошая новость. Так что там еще?

Мое горло не слушалось, но я каким-то образом сглотнула, втянула в себя немного воздуха и сумела сказать им.

— Ашер жив. Так же, как переродилось мое тело, переродилось и его.

Молчание было долгим, затянувшимся и наполненным миллионом вопросов, на которые у меня не было ответов.

— Почему ты не сказала нам раньше? — Илия схватила меня за руки и встряхнула. — Какого черта, Мэддисон?

Я стряхнула ее, и ее лицо вытянулось.

— Он вернулся, но он уже не тот, — быстро сказала я. — Скоро увидишь.

Они были в замешательстве. Это было очевидно. Но у меня не хватило душевных сил, чтобы развеять это замешательство. Все, что я могла сделать, это переставлять ноги, делать то, что должна была, а потом разбираться с тем дерьмом, которое навалилось на меня. Схватив кое-какую одежду и туалетные принадлежности, я вышла из комнаты и довольно долго стояла под душем. Да, Луи ждал меня. Да, наступил гребаный конец света. Но мне понадобилось пять минут, чтобы выплакаться.

Плакать там, где никто не сможет увидеть боль, бушующую во мне. Где никто не осудит слезы, которые, не стесняясь, текли по моим щекам. Не услышит рыдания, которые я заглушала, вытирая их полотенцем. Я дала себе пять минут, а потом проглотила все это, изобразила на лице стоицизм — тот самый, который помог мне пройти через столько дерьма в моей жизни, — и направилась обратно в свою комнату.

Ларисса и Илия ждали меня, все еще сидя на кровати, и, к счастью, обе выглядели в миллион раз счастливее, чем когда вбежали в мою комнату. Как только я вошла, Илия пронзила меня взглядом, а затем вскочила и направилась ко мне.

— Черт возьми, нет! — прорычала она, хватая мои туалетные принадлежности и бросая их Лариссе. — Ты все еще одета как человек, носящий траур. Ты говоришь, что Ашер изменился, и, возможно, это так, но я видела этого парня рядом с тобой. Его чувства выходили за рамки любви. За пределами настоящих партнеров. Это было нечто особенное, а такое просто так не исчезает, сколько бы раз ты ни умирала. Тебе лучше одеться, чтобы показать ему, чего именно ему не хватает.

Я опустила глаза.

— На мне джинсы и черная рубашка, подруга. Это не совсем траурный наряд.

Она прищелкнула языком.

— Нет, этого недостаточно.

Я не сказала им точно, как Ашер обращался со мной — пренебрежительный ублюдок — но каким-то образом они все равно знали. Я слишком устала, чтобы бороться с ней, поэтому отпустила Илию в огород, потому что она наряжала меня, как свою куклу. К тому времени, как она закончила, на мне уже не было простых джинсов и рубашки, а было темно-фиолетовое летнее платье в пол на тонких бретельках, с глубоким вырезом на груди и длинным разрезом до самого левого бедра. Мои волосы были распущены и вились по всей спине, придавая платью более светлый оттенок.