Книга Третий Год, страница 130 – Джеймин Ив

Брекстон рассмеялась, сверкнув идеальными белыми зубами.

— Самый страшный кошмар Джессы.

Она кивнула, явно не шутя.

Они провели нас по своему живописному городу, из окон которого выглядывали супы, но по большей части оставляли нас в покое. Когда мы добрались до великолепной бревенчатой хижины, построенной на опушке леса, все замедлили шаг.

Дочь Миши, с копной темных кудрей, рассыпавшихся по плечам, первой вошла под густой навес. Естественное освещение было выключено, и, пока мы пробирались, нас окружал аромат земли, природы, мха и цветов. Здесь было спокойно, и это сразу бросалось в глаза по сравнению с шумным, суетливым городом. Кэлен вздохнул, и, несмотря на его недавние протесты по поводу того, что природа выводит его из себя, теперь, когда мы были окружены зеленью, он выглядел счастливее.

Возможно, он начал осознавать свою новую божественность.

Сначала в поле зрения появился стол, а рядом с длинной скамьей — колдун с ребенком на руках.

— Луи! — воскликнула я, понизив голос, когда увидела, что его сын спит.

Придвинувшись к нему, я позволила ему обнять меня свободной рукой, и когда я прижалась к нему, на меня нахлынула последняя волна чувства вины.

Луи… Я уважала его больше, чем кого-либо другого, и я подвела его. Я долго ждала этого извинения.

— Мне очень, очень жаль…

Он зажал мне рот рукой, останавливая прежде, чем я успела произнести хоть слово. Ребенок на его руках зашевелился, и мы оба отвлеклись, когда Джеймс открыл глаза. Его темно-фиолетовые, древние не по годам глаза.

— О, вау, — выдохнула я, через прикрытый рукой рот, Луи все еще держал меня в заложниках. — Он такой идеальный.

Луи отпустил меня и, прежде чем я успела сказать хоть слово, передал Джеймса прямо мне в руки.

— Только члены семьи имеют отношение к моему ребенку, — прошептал он, приблизив свое лицо к моему. — Ты — моя семья. Тебе не нужно ни за что извиняться. И… — Он прочистил горло. — Спасибо… за спасение миров… за то, что позволила мне подержать на руках моего ребенка. Я буду в долгу перед тобой до конца своей долгой жизни. И даже больше.

По моему лицу текли слезы, такие слезы, которые превращали меня в сопливое месиво, но мне было все равно. Простить себя, по-видимому, было самым трудным, что мне приходилось делать, потому что эти люди, которые так много для меня значили… они никогда не злились.

— Ты потратила недели, создавая темную пустоту, в которой можно было спрятаться, — тихо сказал Луи, — опасаясь того, что мы можем сказать или сделать, когда ты вернешься. Твоя вина перед Коннором… за все это… это было не твое, чтобы за это цепляться. Я рад, что ты наконец вернулась к нам, потому что с тобой наша жизнь стала лучше.

Я проглотила еще больше слез, крепко зажмурив глаза.

— Мне нравятся твои волосы.

Его слова удивили меня, и я снова широко раскрыла глаза, убирая прядь волос за спину.

— Это мой натуральный цвет, — сказала я, пожав плечами. — Прошло так много времени, что я почти забыла, какой у меня белый блонд.

Луи протянул руку и откинул прядь волос с лица таким заботливым жестом, что я снова разрыдалась.

— Думаю, это самый лучший цвет на сегодняшний день, — тихо сказал он. — Тебе больше не нужно менять свою судьбу. Наконец-то ты там, где тебе всегда было суждено быть.

Что ж, черт возьми. Чувак действительно пытался меня убить.