Книга Семь отмычек Всевластия, страница 23 – Антон Краснов

— Умолкни! — вдруг взял слово и сам председатель экзаменационной комиссии, которым являлся, как нетрудно догадаться, Вотан Борович. — Держи речь только касаемо того, о чем спрашивают тебя. Значит, тебе известны те, чьи имена начертаны в списке семи Ключей?

— Да, но…

— Известны ли?!

— Да, — пробормотал Афанасьев, — известны. — Добродеев хихикал. Женя бросил на него взгляд и подумал, что это его рук (или какие там у чертей конечности) дело. Ну, погоди, проклятый инфернал! Покажем мы тебе твою собственную бабушку!

Вотан Борович меж тем повернулся к Коляну Ковалеву, налегающему на коньяк вместе с Галленой и Анни, и рек:

— А тебе, второй червь, известны ли эти имена? Моисей, Цезарь, Наполеон, — старый дион сощурил единственный глаз и заглянул в бумажку, — Сталин, Батый, иные. Говори!!

Ковалева даже подкинуло. Он нерешительно покосился на Эллера, на храпящего Поджо, оглянулся на двух дионок, уже раздавивших его коньяк на двоих, и, помедлив, ответил:

— Я это… типа… ну в школе там учили, да. Наполеон там, Кутузов, Бородино. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Сталин — это типа террор, трубка, товарищ Берия. А Моисей… не, ну знал я одного Моисея Либерзона, он у меня в конторке бухгалтером ишачил, пока его за леваки на разбор не поставили, а потом хлопнули. Тока это типа не тот Моисей, этот посвежее. А в Египте я был, знаю. Там пирамиды. Здоровые.

Добродеев хихикнул. Вотан Борович сурово проговорил:

— Значит, и ты знаешь. И потому послужишь нам проводником по дороге Семи Ключей Всевластия.

Афанасьеву показалось, что в рот ему засунули большой и плохо отесанный чурбан, застрявший в гортани и распиравший горло. Женя никак не мог проглотить его. Он поднатужился, силясь справиться, и смотрел на дионов округлившимися глазами. Ковалев же, не поняв сути требуемого, пребывал в блаженном неведении.

— Проводником? В Египет, что ли? Не, ну я могу вам организовать тур в Египет, у меня знакомых до чертовой бабушки!

— И до родни добрались! — негромко пробормотал скорбный Добродеев.

— Да молчи ты там, котелок! Я в натуре говорю, если в Египет, так это я организую. А что насчет этого Батыева… он чечен, что ли? К «зверям» я не сунусь, что я, дурак, что ли? У меня есть один знакомый братан, который после Чечни, так он двинутый на всю голову.

— Коля, — тихо сказал Афанасьев, — они говорят не про этот Египет. Они про ДРЕВНИЙ Египет, понимаешь? Если… — Он нерешительно посмотрел на Вотана, но фразу все-таки закончил: — Если они в состоянии изменить погоду так, как это было сделано на твоей даче… то кто знает, вероятно, они могут искривлять пространственно-временной континуум.

— Я с тобой по-хорошему, — осуждающе сказал Колян, безмятежно выслушавший этот набор гремучих терминов, — а ты мне какой-то бугор зачехляешь. Какой кретинуум, ты че, Женек?

— Проникать в прошлое! — прошипел Афанасьев.

— Истину говоришь ты!! — Вотан встал со своего места, а ворон Мунин, проклятая утыканная перьями скотина, сорвался с его плеча и, описав круг по офису, вернулся к хозяину. Не хуже иного бумеранга. При этом ворон ловко сшиб настольную лампу и всплеском крыльев повалил со шкафа целую гору бумаг, оставшихся от первых хозяев. Гора упала на Добродеева, и тот, причитая что-то о дискриминации чертей и всего инфернального племени, принялся разгребать бумажный курган.

— Истину говоришь ты, о человек! — Палец Вотана завис в направлении бледного Афанасьева. — Ибо дана племени Аль Дионны сила раздвинуть темный полог времени в вашем мире! Ибо слаба сила времени здесь, под голубым небом одинокой желтой звезды!

Альдаир проговорил сумрачно, не обращаясь ни к кому:

— Если правда то, что сказано в этом пергаменте, то вы поможете нам обрести семь Ключей. А если солгал ты, — повернулся он к Добродееву, — то советую тебе прямо сейчас поведать о своей лжи.

— Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи [3] , — не удержался Афанасьев.

— Па-апрашу не выражаться!! — взвизгнул Астарот Вельзевулович и подпрыгнул.

В воздухе протянулась струйка дыма, и в следующую секунду Добродеев, истово взвыв и схватившись ладонями за задницу, выскочил из офиса и помчался в туалет. Сзади на его штанах стремительно ширилось тлеющее пятно. Вернулся он через минуту, мрачный, переодетый (откуда новую одежду взял?). Не глядя на Афанасьева, проговорил:

— Попрошу быть корректным. Я же вас призывал к порядку уже. Я же при вас не исполняю… ну, фашистского марша, например. А то, что вы упомянули, — противу моих убеждений. Насчет семи Ключей сказал я правду, и незачем мне врать. У меня у самого босс вот… Пора освежить топ-менеджмент нашей конторы!.

— Ладно, больше не буду, — едва сдерживая смех, пообещал Афанасьев. — По крайней мере, теперь знаю, как добыть огонь без спичек.

— Трением, трением!!!

— Закончим эти препирательства! — послышался голос Эллера, который все это время занимался изучением двух экземпляров документа. — Нужно приступать к делу! Мы, пришедшие с Аль Дионны, не можем обойтись без помощи обитателей этого мира, ибо мало знаем о нем. А вам известны время и место, где жили носители Ключей.

Женя Афанасьев по-прежнему не позволял себе уверовать в то, что его предположение о способности дионов перемещаться во времени — справедливо. Он хотел было озвучить его, но белокурый Альдаир, буравя человека не самым приятным взглядом, сказал:

— Чувствую я, что не разумеешь ты, человек. Скажу тебе. Да, мы способны пронизывать то, что здесь, у вас, называется временем. Но и мы не всемогущи. Каждый из нас способен попасть в любое место и в любое время, к тому же взять с собой существо, не способное делать это. Но…

Женя почувствовал, как у него нарушается кровообращение. Проще говоря, кровь застыла в жилах.

— Но, очутившись в конечной точке нашего путешествия, мы теряем силы. Настолько, что становимся не сильнее обычного земного аборигена. И только двое суток на ваше время можем пребывать мы в ТОМ месте, куда устремим свой путь. А потом сила мирового эфира выкидывает нас туда, откуда мы пришли.

— То есть, если я правильно понял, Александр Сергеевич, — пролепетал Женя, — вы можете проникнуть в Древний Египет и находиться там в течение двух суток. А потом вас выкинет обратно в наше время. В Россию, в две тысячи четвертый год. Так?

— Ты понял меня.

— Ты не все сказал, Альдаир, — подала голос Галлена, — из того времени можем уйти только мы, пронизавшие его. А человеки, если угодно судьбе, могут остаться там навсегда. Они слишком ничтожны, чтобы силы мирового эфира выбрасывали их обратно…

— В исходную точку, — договорил Афанасьев. — А что нужно, чтобы, скажем… он, — Женя кивнул на Коляна, — попал в Древний Египет?