Книга Я подарю тебе тьму, страница 34 – Лора Олеева

Женщина снова показывает удивление. Затем говорит:

— А вы художница, барышня?

— Ну, я умею рисовать, — чуть смущенно признаюсь я.

— Пойдемте-ка, — вдруг говорит женщина и предлагает мне войти внутрь.

В лавке пахнет еще хуже, чем на улице. В ней полно глиняных горшков и горшочков, запаянных чем-то вроде воска. Я с интересом осматриваюсь.

— Неместная? — тоже с любопытством спрашивает женщина.

— Не-а. Я из Залифа, — вовремя вспоминаю я название королевства, которое назвал Льерен. Эх, надо бы узнать, чем они в этом своем Залифе промышляют. И вообще, попаданкам надо раздавать методички с пояснениями всех местных обычаев, традиций и социальных отношений. Я ведь даже не знаю, как обращаться к этой женщине. Госпожа?

— То-то я смотрю, как-то странно вы говорите, — добродушно подтверждает хозяйка лавки мои мысли. — И что, у вас так много там художников, что даже лавки для товаров специальные есть?

— Есть! — вру я с вдохновением. — Там краски продаются разные. В маленьких тюбиках и баночках. И кисти. Из беличьей шерсти, из нутрии. Короче, разные.

— Ну, это и у нас можно делать.

— И еще грунтовка для холста. И альбомы бумажные. Неужели у вас такого нет?

— В деревнях бывает, что балуются простыми рисунками на утвари, — разводит руками женщина. — Но какие там краски? Глину со смолой разведут да сажу из печи с той же смолой. Палочку возьмут, ею и рисуют. А благородным искусством рисования у нас мало кто владеет. Был один художник в Агнурисе, он с господином Нэрвисом работал. Так и тот в столицу уехал. А жаль. Мы для него специально краски изготавливали.

Видимо, разочарование отчетливо проступает на моем лице, потому что женщина спрашивает:

— А вам что, тоже краски нужны?

— А сколько они могут стоить? — беспокоюсь я. Льерен не давал мне разрешения покупать краски, но полсеребрушки подарил. Вот если бы ее хватило…

— У нас еще осталось немного от господина художника. Это уехавший который. Показать?

— Конечно!

Женщина ныряет куда-то в глубь лавки и возвращается с ящичком, где стоит несколько непрозрачных склянок, на крышках которых есть по пятнышку разного цвета. Я с благоговением касаюсь их.

Рисование всегда было моим спасением. В детстве, когда родители, напившись, начинали выяснять отношения, я уходила куда-нибудь в укромный уголок и старалась отрешиться от этих криков, погружаясь в мир моих фантазий. У меня тогда из красок только акварель была.

В детдоме я уже рисовала вовсю. Даже посещала художественную школу после уроков. Нет, профессионалом не стала. И людей мне рисовать тоже не нравилось. А вот мир народных росписей поглотил меня полностью. Я с увлечением разрисовывала разные тарелочки, ящички и все, до чего у меня дотягивались руки. Даже начала разрисовывать полку в нашей с Ленкой комнате в общежитии пермогорской росписью, но не закончила.

— А почему у вас жук на вывеске? — спрашиваю я женщину, разглядывая баночки с краской. Не так-то их и много, всего несколько основных цветов. Ну да мне и этого хватит.

— Ну так багрец же мы из жуков добываем, — как само собой разумеющееся говорит женщина. Ну конечно! Точно так же в древности на Земле из кошенили делали кармин.

— А эти краски можно купить? — спрашиваю я женщину.

— Да почему же нельзя? Господин художник уехал, а мы ему их наготовили.