Книга Песнь для мертвых, страница 25 – Карина Халле

— Ада, — Макс подошел ко мне, нас разделял фут.

Я задрала голову, глядя на него.

— Это хорошо, — он смотрел на меня, его зеленые глаза будто сияли, как изумруды. — Так у меня есть занятие. Я не могу обещать, что буду хорошим наставником, так что это ты застряла со мной. Теперь идем. Напьемся. Думаю, Джейкоб нас слишком отрезвил.

Он взял меня за локоть и повел из библиотеки в дом, где выпивка текла, а музыка гремела.

Остаток вечера прошел размыто, но весело. Папа сказал, что пойдет домой, не дождется полуночи. Джейкоб сопроводил его, и это было хорошо, потому что папа напился, но я все еще злилась на наставника за разговор и неблагодарное отношение к тому, что я вытащила Макса из того дома, когда он не смог.

— Пять минут! — закричал Сейдж, прибежал в гостиную с бутылкой шампанского в руках. — У нас пять минут.

Он пошел по кругу, наполняя всем бокалы. Я стояла возле колонки с Максом, он смотрел коллекцию пластинок Сейджа, охая и ахая из — за групп, о которых я никогда не слышала.

— Она даже не слышала о «King Crimson», — сказал Макс Сейджу, пока он наполнял мой бокал шампанским.

— Эй, я пытался ее учить, — Сейдж изобразил разочарованный вид.

Я закатила глаза.

— Не моя вина, что все в комнате ужасно старые.

Макс рассмеялся. Сейдж быстро ткнул его локтем.

— Да, Макс, будто ты юнец.

— Ты хотела сказать: пьяные, Ада! — закричала Доун у стола, Джейкоб рассмеялся.

Я нарочито сильно пожала плечами.

— Что сказать, я тут самая младшая, — я посмотрела на Макса. — Тебе, вроде, тридцать?

Макс иронично посмотрел на меня.

— Тридцать? Допустим.

— Что написано в твоем удостоверении водителя?

— У меня его нет, милая, — он сделал глоток из бокала. — Помнишь?

— Твоя одежда пережила ад, а кошелек — нет?

— Паспорт и свидетельство о рождении в Новом Орлеане.

— Что там говорится?

Он пожал плечами.

— Не помню. Может, мне тридцать. Тридцать три?

Я склонилась к нему. От него пахло пряностями, деревом, корицей и хвоей. Или, может, так пахла елка в углу.

— Сколько тебе на самом деле? — тихо спросила я.

— Слишком старый для тебя, — сказал он.

Я поморщилась и шлепнула его по груди. Ай. Моя рука.

— Молчи, никто не спрашивал, — фыркнула я.

Он ухмыльнулся. Я шлепнула бы его снова, но рука еще болела.

— Начинается! — закричала Доун, включая телевизор.

Я увидела на экране Таймс — сквер, толпа считала от десяти. Мы тоже стали скандировать.

— Десять.

— Девять.

— Восемь.

— Семь.

— Шесть.

— Пять!

— Четыре!

— Три!

— Два!

— Один!

— С Новым годом! — закричали все.

— С Новым годом! — завопила я, заметив, как целуются Доун и Сейдж.

Я повернулась к Максу, стоявшему за мной.

Я смотрела на него, на его губы. Это были опасные губы, и я знала, что он умел ими пользоваться. Новогодний поцелуй казался невинным делом, да?

— Не смей, — предупредила я, погрозив ему пальцем.

— Что? Целовать тебя? — он ухмыльнулся. — И не мечтаю, Блонди.

Он опустил большую ладонь на мое плечо и сжал, склонился к моему уху.

— Счастливого Нового года, кстати.

Он отодвинулся и пошел на кухню, а я ощущала себя странно разочарованной. Да. Потому было обидно встречать Новый год одиночкой. Было не с кем целоваться в полночь. Поцелуй с Максом не навредил бы, но было уже поздно для этого.

Я поймала на себе пристальный взгляд Джейкоба. Он поднял бокал шампанского и кивнул. Я тоже так сделала, гадая, о чем он думал.