Книга Предложение, страница 134 – Карина Халле

В этот раз мы не ждем в приемной. Мы с Брэмом идем вниз по коридору к комнате, в которой находится Ава, и когда медсестра спрашивает, ее ли мы родители, я чувствую, что киваю. Брэм, казалось, готов уйти, но правда сейчас кажется настолько тяжелой, и мне нужен кто-то, как он, чтобы держать меня за руку, пока я буду держать за руку Аву.

Доктор тот же, что и тогда, но новости совсем другие. Он говорит, что ее уровень глюкозы настолько зашкаливает, что становится трудно поддерживать его на нужном уровне. Его слова доходят до меня, и теперь я очень боюсь, что счастливого конца не будет. Вообще ничего не будет. Это будет один из тех ироничных сюжетов, как в фильме, когда мать теряет дочь, но получает мужа. Но ту потерю, которую она чувствует, никогда и ничем нельзя будет заменить.

Доктор просит нас удалиться, ему нужно осмотреть кого-то еще, так что мы с Брэмом ждем в коридоре, застряв в неудобных креслах, я покачиваю взад-вперед. Мой мозг пытается примириться с ужасной действительностью. Я продолжаю представлять, каково будет, если они выйдут с плохими новостями, и это похоже на свободное падение в ад. Настолько жестоко и невыносимо, что при одной мысли об этом у меня начинает кружиться голова.

Брэм потирает мою спину, когда я сворачиваюсь в клубок, пытаясь дышать и стараясь не паниковать. Это так чертовски трудно. Но его присутствие, его поддержка так помогает.

И все это время он молчит. Не извиняется, не пытается расположить меня к себе – он даже не сказал мне, что все будет хорошо. Потому что он знает, как и я, что сейчас не все в порядке. Она там и это не хорошо, и что бы кто не говорил, правдой это не станет.

Все, что делает Брэм, это находится рядом. Так просто.

Он просто есть.

И это все, что мне сейчас нужно.

Я просто надеюсь, что Ава, даже если она без сознания, может тоже его почувствовать.

***

— Никола, — голос Брэма прорывается сквозь дымку. — Я принес тебе кофе.

Я открываю глаза и вижу, как он протягивает мне пластиковый стаканчик, наполненный чернильно-коричневой жидкостью

— На вкус как гребаный керосин, — виновато говорит он. — Но должно помочь.

Я выпрямляюсь в кресле и осторожно беру у него стаканчик, быстро улыбаясь ему в знак благодарности. Я смотрю на Аву, она лежит на больничной койке, ее глаза закрыты, вокруг куча капельниц. Она выглядит словно ангелочек.

— Как она?

Он садится рядом со мной и устало вздыхает.

— Она не просыпалась. Думаю, ей снился какой-то смешной сон, она улыбалась во сне. Медсестры говорят, лучше позволить ей спать. Ее маленький организм столько всего перенес.

Так и есть. Было около часу ночи, когда врачи наконец-то смогли вывести Аву из сахарной комы. Она не была полностью в сознании, но узнала меня и Брэма, и, слава Богу, была под воздействием лекарств, так что не смогла снова эмоционально отреагировать на него.

После этого я довольно долго стояла около нее, придумывала разные истории и рассказывала ей, пока она спала. В конце концов, я выдохлась и уснула прямо в кресле.

И все это время Брэм был здесь, как и в тот первый раз, когда я его еще совсем не знала.

Тогда он был здесь ради нас.

И сейчас он здесь ради нас.

Но между нами все еще столько всего, все это грязное прошлое удерживает нас на расстоянии, и я не знаю, как снова сделать все правильным.