Книга Игра, страница 110 – Карина Халле

— Мама, — предупреждаю я ее.

— О, была, была, — говорит она, наклоняясь вперед к Лаклану, ее глаза сияют. — Даже будучи маленькой девочкой, она при каждом удобном случае убегала. Если бы не ее братья, не уверена, что в один день мы бы не потеряли ее навсегда. Они были хороши, защищали ее.

— Ага, только вот в школе это было немного раздражающим — хочу напомнить я ей.

— Для тебя, — в шутку говорит она. — Но для нас это было настоящее спасение. Она была любвеобильной маленькой девочкой.

— О, это так? — спрашивает Лаклан, глядя на меня большими глазами, явно наслаждаясь происходящим.

— Да, именно так, — говорит мама, прежде чем у меня появляется возможность подтвердить или опровергнуть это. — Каждый день в школе у нее была новая любовь. Сейчас Билли, потом Томми. Однажды она попала в неприятности за то, что поцеловала мальчика и заставила его плакать.

Я со стоном прячу лицо в руках.

Лаклан упорно смеется, такой приятный звук, даже если за мой счет.

— Что ты сделала, Кайла?

Я держу лицо в ладонях и не отвечаю, потому что знаю, мама сделает это за меня.

Именно так она и поступает.

— Учитель сказал мне, что мальчик не хотел ее целовать, так что она повалила его на землю, а когда он попытался сбежать, ударила его в живот.

— В регби ты сошла бы за свою, — говорит он между смехом.

— Так что, — продолжает мама, — к тому времени, как она перешла в старшую школу, ее браться вели себя как компаньоны. Бедная девочка никуда не могла пойти так, чтоб они об этом не узнали. Все мальчики держались на расстоянии.

— Что ж, не виню твоих братьев за то, что они защищали тебя, — говорит Лаклан. — Вероятно, в школе ты была такой же сногсшибательной, как и сейчас.

О Боже. Я поднимаю глаза, и он так искренне смотрит на меня, что это ранит. Мое лицо еще больше пылает от такого комплимента.

— Смотри, ты заставил ее покраснеть, — говорит мама, и это не помогает. — Ты забрался к ней под кожу.

— Хорошо, — быстро говорю я, поднимаясь на ноги. — Я собираюсь в ванную. Когда вернусь, можем мы все договориться, больше не смущать меня?

— Но я люблю смотреть, как ты смущаешься, — практически мурлычет Лаклан.

Я показываю ему фак, что, конечно, заставляет маму выдохнуть от возмущения, и шагаю по коридору в ванную, запираясь там. Делаю длинный, глубокий вдох. Мое сердце колотится, и я не знаю почему. Все идет очень хорошо, но все это заставляет меня беспокоиться. Там в этом пространстве за моим сердцем есть небольшое отверстие, и оно медленно становится все больше и больше.

Я чуть смачиваю салфетку холодной водой и прикладываю к лицу. Я до сих пор красная, выгляжу так же как после секса. Может именно поэтому Лаклан хочет, чтоб я смущалась.

Когда я выхожу из ванной, Лаклан сидит в гостиной, а мама пытается сделать чай.

— Давай мне и иди, садись, — говорю я ей, беря чайник из ее рук.

Она кладет руку на мою. На минуту я смотрю на эти бледные, красиво покрытые морщинами, усеянные пигментными пятнами руки моей матери. Руки, которые я видела всю жизнь, слегка трясутся. Когда это началось? Когда они стали трястись?

Но я не спрашиваю ее, потому что она смотрит на меня с обожанием.

— Ты не должна позволить ему уйти, — тихо говорит она мне. Ее хватка на моей руке усиливается, дрожание немного уменьшается. — Он мужчина, который тебе нужен.