Книга Игра, страница 120 – Карина Халле

Я едва держусь за решетку. Я едва держусь за себя. Волна за волной, эмоции проносятся сквозь меня, заполняя пустые места, трещины, части меня, которые улетели в космос. Я едва могу дышать, и боль, гребаная боль больше не у меня между ног, она распространилась по всему моему телу.

— Кайла, — шепчет Лаклан, наклоняясь ближе к моей потной спине. — Ох, лапочка. — Он кладет щеку между лопатками, и его рваные вдохи поднимаются и опускаются у моей кожи.

Я закрываю глаза и заставляю себя не заплакать. Это неразумно. Глупо. Это просто секс. Просто охрененный секс. Но эмоции не уходят. Они засели у меня в сердце, и я не могу сказать, чего они хотят от меня. Это слезы счастья? Слезы грусти? Почему я вообще должна чувствовать что-либо кроме освобождения?

Мои пальцы начинают сползать с прутьев, так что я ослабляю хватку, и это рассеивает чары. Лаклан поднимается с моей спины, и, с рукой на моем бедре, выходит из меня. Я пользуюсь моментом и пробегаюсь пальцами под глазами, прежде чем повернуться к нему лицом.

Он стоит там, штаны на лодыжках, рубашка сбилась на груди, демонстрируя чернила и прекрасные шесть кубиков. Он стягивает презерватив и завязывает его в конце, но я едва обращаю на это внимание. Этот взгляд в его глазах волнует меня, крадет мое дыхание. В них нет покоя, нежности, которую он обычно получает после секса. Вместо этого он выглядит испуганным, словно я приведение, стоящее перед ним.

Я сглатываю, во рту пересохло, и пытаюсь придумать, что же сказать, но слова убегают от меня. Я пристально смотрю на него, и он на меня, электричество, построенное из невысказанных слов и неизвестных чувств, гудит между нами. В этом нет ничего неловкого или неприятного. Это просто мы, делаем то, что делаем, пытаясь выяснить что-то друг у друга, мы сами не знаем что, навсегда запертые в глазах друг друга.

Наконец он подтягивает штаны, подходит ко мне и притягивает меня для влажного, страстного поцелуя, его губы крепко прижимаются к моим, язык пробует меня, как соль, как пот.

Одной рукой он удерживает мое лицо, проводя большим пальцем по губам, серьёзно глядя на меня.

— Прости, если это было немного дико.

Я ухмыляюсь.

— Чем больше дикости, тем лучше. — И это правда, потому что нет ничего скучнее сладкого и чувственного, эмоционально-нагружённого секса, который так часто называют «заниматься любовью», что ж, не думаю, что я могу маневрировать в таких определениях. В конце концов, каким бы диким не был этот секс, он развязал потоки эмоций, с которыми я не способна справиться. У меня всю жизнь было чёрное сердце, и оно не знает что делать с тем, что может превратить его в целое и розовое.

Неожиданно за закрытой дверью слышатся звуки, и мы обмениваемся робким взглядом, прежде чем помчаться по коридору, Лаклан выбрасывает презерватив в мусорку, когда мы уходим.

Оказавшись в фойе, мы останавливаемся, замечая, что наша компания все ещё сидит в винном баре, посмеиваясь над чем-то.

Я смотрю на Лаклана.

— Мы не обязаны присоединяться к ним.

— Ага, — говорит он кивая. — Но нам следует. Пойдём.

— Я похожа на девушку, которую толь что как следует оттрахали? — шепчу я ему.

Он смотрит на меня снизу вверх и ехидно улыбается.

— О да.

— А ребята, вот вы где, — говорит Стеф, когда мы приближаемся к столику, и уже слишком поздно хотя бы успеть пригладить волосы. Знаю, мое лицо и грудь, должно быть, покраснели. — Я бы спросила, где вы были, но не хочу этого знать.