Книга Игра, страница 215 – Карина Халле

— Хорошо. Я просто хотел убедиться.

Я иду к компьютеру и быстро бронирую ей билет на следующий рейс из Эдинбурга. Самолёт улетает сегодня вечером, с пересадкой в Нью Арк и затем в ЛА, но, по крайней мере, она доберётся так скоро, как возможно.

И вот так, за считанные секунды, уже второй раз за день, оба наши мира полностью меняются. Мы оба молчим и мчимся в аэропорт, с Лионелем и Эмили на заднем сиденье, которые составят мне компанию в том, что я знаю, будет очень одинокой дорогой обратно.

Все происходит настолько быстро, что мое сердце и разум едва ли могут осознать происходящее. Одну минуту я умоляю ее остаться, дать мне второй шанс. А в следующую, она уезжает и от нас уже ничего не зависит. Она уезжает и вопрос с нами, как парой, кто мы друг другу, остаётся абсолютно нерешенным. Но прямо сейчас это наименьшая из наших проблем и я не думаю, что заслуживаю останавливаться на чем то, что хотя бы отдалённо касается меня.

Все это лишь о Кайле. И здесь мое сердце снова и снова надламывается. Потому что я знаю, насколько она любит свою маму, какую ответственность чувствует за неё. Я просто хочу быть рядом с ней, пройти через все это. Хочу быть опорой, в которой она так отчаянно нуждается. Хочу быть рукой, к которой она потянется в ночи, плечом, на котором она поплачет.

И пусть весь мир подождёт.

Я чокнусь от этих мыслей.

И вот мы стоим перед пунктом досмотра, она уже слёзно попрощалась с Лионелем и Эмили в машине, зарегистрировалась, и теперь мы стоим в нескольких шагах друг от друга, и короткая дистанция между нами уже ощущается, словно огромный континент.

— Знаю, я потом пожалею об этом моменте, — тихо говорит она, голос все ещё безжизненный, она в шоке.

— Ты о чем? — спрашиваю я, потянувшись к ее руке. Она холодная и липкая.

Она несколько раз моргает, а затем изучает мое лицо, глаза останавливаются на моем носу, губах.

— Я знаю, что в будущем, когда все так или иначе устаканится, я оглянусь в этот момент и буду жалеть, что не смогла осознать все это. Что не видела кто стоял передо мной. Буду жалеть, что не смогу воссоздать в памяти твоё лицо. — Она качает головой, и одинокая слеза скатывается по ее щеке. — До меня ещё не дошло ничего из этого, что я уезжаю. Я не знаю, что произойдёт. С ней. С нами.

Я поднимаю ее руку, переворачиваю ладонью вверх и целую ее.

— С твоей мамой все будет в порядке. Ты приедешь, и с ней все будет хорошо. Она узнает, что ты рядом. Она справится с этим, хорошо? И мы. С нами тоже все будет хорошо. Лапочка, когда ей станет лучше, ты вернёшься в Шотландию.

Но как только я произношу эти слова, я вижу взгляд в ее глазах. Взгляд, который говорит, что она не знает. Взгляд, который говорит что она, возможно, все равно планировала уехать.

Печаль прорезает себе дорогу у меня в груди.

Она никогда не планировала остаться.

Мне приходится напрячь все силы, чтобы не рухнуть на пол прямо в аэропорту.

— Мне жаль, — говорит она.

Я пытаюсь улыбнуться. И проваливаюсь.

— Не надо.

— Я люблю тебя, ты же знаешь.

Мое зрение затуманивается.

— Я тоже тебя люблю. — Но голос надламывается и очевидно, что я полностью уничтожен.

Вероятно это последний раз, когда я вижу ее.

И теперь я знаю, что я тоже буду жалеть об этом моменте.

Что не заставил себя сесть на ее самолёт.

Что все испортил и лишил нас шанса.