Книга Ложь, страница 47 – Карина Халле

Думаю, в глубине души я надеялась, что он появится. Разве не поэтому я написала письмо? Жест отчаяния? Последняя попытка?

Он выглядит огорчённым, брови нахмурены.

— Могу я войти? — спрашивает он грубовато и низко. — Извини, что так поздно. Я пытался дозвониться до тебя, но попадал сразу же на голосовую почту.

— Ты же знаешь, я никогда не проверяю голосовую почту, — говорю ему, шире открывая дверь.

Теперь он кажется нереальным, прислоняясь к дверному косяку.

— Знаю, — говорит он. — Но я никогда до этого не получал от тебя пьяных писем.

Он входит, и я знаю, что должна отшутиться.

— Ну, считай, что ты избранный, — говорю я, осторожно закрывая дверь. — Пьяные письма - фишка Наташи Трюдо.

Но когда он стоит в узком проходе и поворачивается ко мне лицом, наши тела слишком близко в темноте, он не улыбается. Вместо этого он смотрит на меня так, словно изучает карту сокровищ, которую, как он знает, позже потеряет, запоминая каждую деталь.

— Я хочу поговорить об этом, — говорит он, и его голос все еще находится на границе между тихим и решительным.

— О письме? — спрашиваю я, хотя сейчас бесполезно притворяться.

Все внутри меня танцует, ждёт и мечтает.

Он кивает и осторожно оглядывается.

— Твоя соседка спит? — мягко спрашивает он.

Я киваю.

— Да, и она в прямом смысле слова может спать как убитая, — я почти перехожу на тему о нашем соседе, играющем техно, и о том, как она говорит, что никогда даже не слышала, чтобы его музыка играла, но не делаю этого, потому что взгляд в глазах Бригса настолько захватывает меня, что мысли вылетают из головы.

И я полагаю из-за этого, мы никуда не двигаемся. Мы продолжаем стоять в затемненном фойе, расставив ноги, просто глядя друг на друга.

Несколько мгновений мы не разговариваем. Очень длинных мгновений.

Я пытаюсь стоять на месте и не качаться, пытаясь казаться трезвой насколько возможно, размышляя о том, все ли в порядке с моим дыханием, есть ли у меня тушь в уголках глаз. Думаю о всяких мелочах, которые не имеют ничего общего с главными вещами.

Тем временем Бригс все ещё изучает меня. Не могу сказать, разочарован он мной или нет.

— Итак, говори, — говорю ему, но вместо того, чтобы звучать спокойно и жестко, как я думала, будет, слова выходят кроткими и спокойными. Потому что я боюсь, так чертовски боюсь, услышать, что он собирается сказать.

Оставь меня в покое.

Или.

Я люблю тебя.

Первое опустошит меня. Второе сделает счастливой.

Но, в конце концов, оба меня погубят.

— Ты имела это в виду? — мягко спрашивает он, глаза ищут мои. Его впалые щеки особенно остры в тени.

— Какую часть? — спрашиваю я. Затем говорю: — Всё

— Все, — повторяет он. — Я о том, что ты не хочешь больше работать на меня.

Я смотрю в сторону, фокусируясь на его чёрных с серым кроссовках.

— Я ... — начинаю я, но понятия не имею, как закончить предложение.

— Что ты катализатор для изменений.

Теперь все кажется таким глупым. Но я все равно поднимаю подбородок и смотрю на него, мгновенно поглощенная его присутствием, глубиной его глаз.

— Я хочу им быть.

— Как так? — и он делает шаг ко мне.

Я делаю резкий вдох, пытаясь успокоиться. За моей спиной лишь дверь.

— Ты видела меня сегодня, — продолжает он. — Почему не поздоровалась?

Я облизываю губы, в горле пересохло, шардоне было ошибкой.

— Подумала, так будет неправильно.