Книга Ложь, страница 58 – Карина Халле

Я поднимаю брови.

— Я?

— Да, ты, — говорит он. — Ты была практически музой.

Я морщусь, извиняясь.

— Не могу. Мне столько всего нужно сделать. Наверстать упущенное. Ты же знаешь, я не могу провалить этот год. Это мой второй шанс.

Он кивает.

— Не надо объяснять. Я все понимаю.

И все же идея каждый день видеть его притягивает меня, словно это моя зависимость.

— Но, может быть, ты мог бы обсуждать со мной идеи, — медленно говорю я. — Это может помочь. Я чувствую, что знаю почти столько же о предмете, как и ты.

— Вероятно, так и есть, — говорит он мне. — Расскажи, что ты помнишь.

— Я помню ночи, подобные этой. Длинные дни в твоём кабинете, тебя, сидящего за своим компьютером, яростно печатающего. Меня, читающую очень скучный текст, описывающий забавные темы.

Я помню ночь, когда поцеловала тебя.

Помню ночь, когда ты поцеловал меня.

Нежность появляется в его голубых глазах.

— Что ты помнишь о самом исследовании?

Он проверяет меня и мои знания, как профессор.

И я решаю впечатлить его. Я помню все.

Самоуверенно начинаю с главного. Китон, Чаплин, Ллойд. Описываю их биографии, ранние работы, критику. Взлёт и падение. Неизбежные трагедии, напоминающие вам о том, что ни одна жизнь не защищена от боли, даже жизни комиков.

Все это время его восхищённые глаза прикованы ко мне, гордость в них становится чем-то другим, чем-то более темным. Глубоким. Он наклоняется ближе, и мои глаза долго смотрят на его губы. Мой разум ненадолго замедляется, размышляя о том, каково это будет, поцеловать его снова. Как замечательно будет почувствовать это снова? Как сильно это разрушит меня?

— Вот так, — говорю я, заканчивая, мое дыхание прерывистое от того, что я сказала так много. Я делаю несколько больших глотков сидра, пока он смотрит на меня, восхищённый. И кошусь на него.

— Что? Не говори мне, что я в чём-то не права. Я знаю, что нет.

Он облизывает губы, затем сглатывает. Я смотрю, как двигается его адамово яблоко.

— Нет, — говорит он, быстро качая головой. Его глаза загораются. — Это было потрясающе.

Я ухмыляюсь, наслаждаясь выражением на его лице.

— А то. Кажется, ты забыл, с кем имеешь дело.

— Нет, нет. Я не забыл.

После этого наша беседа превращается в лёгкую болтовню. Мы заказываем больше напитков, разговариваем и смеемся. Я дразню его, люблю это делать, и он отвечает тем же. Мир вокруг нас, кажется, исчезает, шум в пабе уменьшается, пока его голос, этот гладкий шотландский акцент - это все, что я слышу, отражаясь в ушах, груди и костях. Нас окружают наши маленькие коконы, и невозможно сосчитать минуты или часы.

В конце концов, Макс стучит по стойке.

— Мы закрываемся, приятель, — говорит он.

Я поворачиваю голову и медленно моргаю. Свет очень яркий. Мой мозг затуманен, лицо покраснело, пока я смотрю на остальную часть паба. Никого не осталось. Здесь лишь мы.

Я посылаю Бригсу застенчивую улыбку.

— Кажется, здесь уже закрыто.

Бригс выглядит таким же удивлённым. Он достаёт кошелёк и кладёт несколько банкнот на стол.

— Кажется так.

— Позволь заплатить половину за себя, — говорю я и тянусь к сумочке на спинке стула.

— Дорогая, я бы на твоём месте и не мечтал об этом, — пренебрежительно говорит он. Затем отдаёт деньги Максу и смотрит на часы над кассой. — Полдвенадцатого. Ты должен был давно выгнать нас, Макс.