Книга Долг, страница 83 – Карина Халле

Ту же самую связь я ощущаю и сейчас.

Мы по очереди выбираем радиостанции. В машине только AM-диапазон, поэтому я останавливаюсь на «Мотаун», в то время как она предпочитает свинг музыку. Мы говорим обо всем: британской политике, канадском премьер-министре (уверен, он ей нравится), существуют ли пришельцы (определенно, да) и незабываемом отпуске.

На последней теме она уходит в себя, и я знаю, что заставляю ее думать о детстве, о котором она думать не хочет, поэтому рассказываю ей о первом (и единственном) разе, когда я ходил на охоту с отцом.

— Даже не уверен, что это можно назвать каникулами или отпуском, — рассказываю ей, когда мы приближаемся к автомагистрали. — Моя мать редко выражала своё мнение в нашей семье, отец подавлял всех нас. Но, по ее настоянию он взял моего брата, Мала, и меня на Лох-Ломонд, поохотиться на куропаток. Я даже не уверен, что к югу от Высокогорья есть куропатки, мы ни одну не видели. Но дело не в этом. Он думал, что сделает из нас мужчин, и на самом деле то был единственный раз, когда он проводил время с нами.

— Сколько вам было?

— Мал младше меня на девять лет. Мне тогда было шестнадцать.

— Ему было семь, когда он пошёл на охоту? — недоверчиво спрашивает она.

Я киваю.

— Да. Наверное, в моем случае отец увидел упущенную возможность. Я оказался не тем человеком, в котором он нуждался, не тем сыном, который был ему нужен, так что вместо этого он отправился за Малом. Что ж, если встретишься с Малом, ты поймешь, получилось не очень хорошо.

— Дай угадаю, он гей.

Я смеюсь.

— Он был бы рад это услышать. Нет, про него такое не скажешь. Мужчина-шлюха, вроде этот термин несколько раз использовала моя сестра. Но я не виню его. Сорняки и цветы растут из одной и той же грязи. Если он хочет быть ловеласом, флаг ему в руки. Но осесть и завести семью - не про него. Не помогает и то, что он фотограф и постоянно окружен женщинами.

— Какая тяжелая жизнь.

— Да. Он преуспел. Я горжусь им, хотя не думаю, что говорил ему об этом. На самом деле, прошел уже год, как мы последний раз разговаривали по телефону. Нерегулярно обменивались письмами, иногда смс. Если честно, не думаю, что у меня есть его номер, — я замолкаю, потому что отошел от темы и говорю немного сентиментально. — Так или иначе, мы отправились на охоту, мне было шестнадцать и я был бунтарем. Попадал в проблемы в школе, с девушками... зависал с неправильными людьми, а в Глазго неправильные люди довольно жестокие. Но я хотел быть рядом с отцом, а также хотел защитить Мала, так что согласился на поездку.

Джессика напрягается.

— Твой отец был жесток?

— Ага, — просто говорю ей. — Так он жил. Постоянно колотил нас. Никогда не отправлял в больницу, и мы не могли ни на что пожаловаться, не будучи названными киской.

— Даже Мал?

— Он был избавлен от худшего. Я принял удар за него на себя. Все было нормально. Позже я перерос отца и узнал, как бороться. Думаю, для меня он хотел именного этого, чтобы я сопротивлялся и был мужчиной. Он, конечно же, сам таким не был. Он играл в азартные игры и потерял наши деньги, а потом однажды исчез. Никогда больше его не видел.

— Даже сейчас?

— Он мертв.

— Боже. Мне очень жаль, — говорит она, рукой касаясь груди.

— Не стоит, — отвечаю. — Теперь я с легкостью говорю об этом, потому что у меня было много времени подумать. Я продолжал жить своей жизнью, и были другие вещи, о которых стоило волноваться. Его пырнули ножом в драке. Из-за денег. Он умер на улице. Мне не нравится, что все так обернулось, но у него были проблемы, которые он отказывался признавать.