Книга Лощина, страница 101 – Карина Халле

Конечно, это приводит только к вопросам о том, кто и почему.

— Может быть, — говорит Крейн, постукивая пальцами по подбородку. — Вполне. Или все гораздо проще, — он делает паузу, его глаза загораются. — Может, он одержим.

Я чуть не смеюсь.

— Ты думаешь, в Брома вселился призрак всадника без головы?

— У тебя есть идея получше? — говорит он, прищуривая глаза.

— Нет, — признаю я. — И нет, я не думаю, что он одержим. Утром, когда мы ехали, это был Бром, — сбитый с толку Бром, который был непреклонен в том, что он не имеет никакого отношения к убийству Микса. Было невозможно не поверить ему. Я знала, что он говорит правду, и просто должна верить в это, иначе сойду с ума.

— Ты сама сказала, что он был другим. Злым, — мускул на его челюсти дергается. — Жестоким.

— Ненадолго. Но это не значит, что он одержим. Я думаю, он просто обижен, зол и…

— Это не совпадение, Кэт. Эти двое связаны. Бром, возможно, даже не осознает этого, а возможно догадывается. Но если он правда ничего не помнит, то я предложил наиболее вероятный вариант, — он отводит взгляд, погруженный в свои мысли. — Нам нужен способ связаться с ним. Проникнуть в его сознание, — он бросает взгляд на меня. — Он все еще в кампусе? Не знаю, будет ли он сегодня на моих занятиях, но, возможно…

— Теперь, узнав о нас, сомневаюсь, что Бром захочет с тобой разговаривать, — говорю я ему.

Он сухо улыбается мне.

— Значит, я не единственный, у кого проблемы с ревностью, так?

— Нет, — говорю я, и ненавижу этот легкий трепет, который пробегает по мне и скручивает желудок. Тот факт, что Крейн ревнует к Брому, а Бром ревнует к Крейну, одновременно ошеломляет и опьяняет. Оба мужчины мне глубоко небезразличны, оба мужчины несут в себе тьму. Самая большая разница в том, что с одним я чувствую себя в безопасности, а другой меня пугает. И все же я хочу их обоих одинаково.

И это желание опасно.

Глаза Крейна на секунду теплеют, когда он смотрит на меня.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, его голос становится тихим.

Я не должна ему говорить. Должна оставаться сосредоточенной на Броме и на том, что нам нужно с ним делать. Но сейчас по моим венам течет столько энергии и беспокойства, что ей некуда деваться.

Я выдерживаю его взгляд и огонь между нами разгорается.

Решаюсь.

— О тебе, — осторожно говорю я ему. — С тобой чувствую себя защищенной. Я лишь этого и хотела: ощущать себя в безопасности, и чтобы кто-то был на моей стороне и присматривал за мной, и… — замолкаю, чувствуя себя все более и более уязвимой, как будто мои ребра раскрываются, чтобы он заглянул в мое сердце. — Желание сбылось. У меня есть ты… да?

Он смотрит на меня с недоверием в глазах, и на мгновение я боюсь, что он скажет что-нибудь такое, от чего исчезнет всякое чувство безопасности.

Затем он делает два больших шага и обхватывает мое лицо своими большими теплыми ладонями, и вместо того, чтобы держать их там, как он делал утром, он наклоняется и целует меня. Это жесткий поцелуй, неожиданный, который почти сбивает меня с ног, а его руки очень сильные, кончики пальцев прижимаются к моим скулам. Его язык требователен, проскальзывает в мой рот, я открываюсь ему, и он берет все, что может. Он стонет от моего вкуса, и я задыхаюсь, когда его язык проникает глубже, бархатисто-мягкий и твердый, и мне кажется, что он им очень умело орудует, прямо как своим членом, и меня накрывает волна желания.