Книга Кровавая любовь, страница 116 – Карина Халле

Закрываю глаза, пытаясь найти выход. Я уже делала это однажды, подожгла Темный орден, могу сделать это снова, могу поджечь их всех.

Но пока я рыщу в темном колодце, ощущаю единственную силу, — ту, что скрыта на дне. Ту, что в коробке.

«Открой коробку, Ленор», — говорит голос. Он не принадлежит Калейду или Джеремайсу. Это голос Темного.

«Да», — шипит голос у меня в черепе, посылая волны тошноты. — «Открой коробку и используй силу. Ты можешь убить их всех. Ты можешь претендовать на свой трон. Бесконечная власть на всю вечность».

Я отхожу от колодца.

Темный хочет, чтобы я сделала то же самое, чего хотят Джеремайс и Калейд. Они хотят, чтобы я открыла эту шкатулку, достала черную магию, попыталась использовать ее против них. Потому что в тот момент, когда сделаю это, меня не станет.

В этот момент пророчество сбудется.

Я стану темной, и пути назад не будет.

Я буду править в этом ужасном мире, разводя вампиров, которые убьют человечество в другом мире. Потеряю себя и принесу разрушение каждому живущему там человеку, а с Джеремайсом у руля, вероятно, и каждому вампиру. Он больше не убивает вампиров? Чушь.

Я открываю глаза и смотрю прямо на Джеремайса.

— Я не собираюсь этого делать.

Он разочарованно вздыхает, черты его лица становятся жесткими.

— Как я и ожидал. — Он смотрит на Калейда, который все еще прижимает меня к себе. — И, как я уже говорил тебе. Ты не Солон, мальчик. Теперь, встретившись с ним лицом к лицу, я точно понял.

Мое сердце сжимается.

— О чем ты говоришь? Ты видел Солона?

Джеремайс ужасно ухмыляется.

— Кому, по-твоему, принадлежат лапландские ведьмы? Мне. А теперь и Темный орден. Удивительно, что может сделать магия. — Он сочувственно наклоняет голову. — Не волнуйся, я не убивал Солона и его друга. Они просто прикованы цепями в месте, откуда нет выхода, будут вечно голодать. Теперь его мир наполнен бесконечными мучениями, болью и пытками, особенно после того, как я рассказал ему, что с тобой случится.

Я смаргиваю слезы, мое сердце разрывается в груди.

Солон.

Нет, только не Солон.

— Ты гребаный монстр! — кричу я.

— Мы все здесь монстры, Ленор, — возражает он, надменно вздергивая подбородок. — Ты уже должна была привыкнуть. — Затем Джеремайс кивает Калейду. — Делай с ней, что хочешь. Я не убью ее, но и тебе мешать не буду.

— Уже идешь на компромисс? — бубнит Калейд себе под нос. Затем он прикладывает свою холодную руку к моей щеке, ухмыляясь окровавленными зубами. — Что ж, Ленор, полагаю, твое «нет» — значит «нет». Я должен уважать это. К сожалению, еще это означает, что ты мне тоже больше не нужна.

Калейд встает, поднимая меня на ноги. Я все еще так слаба, что едва могу стоять. Не знаю, как он выкачал из меня столько крови, почему я не исцеляюсь. Но у меня такое чувство, что Джеремайс как-то связан с этим.

Затем Калейд подхватывает меня на руки и несет вниз по лестнице.

Но Темный орден стоит у нас на пути. Зловоние хаоса и смерти наполняет нос, я склоняю голову набок.

Калейд сжимает меня крепче, и я слышу, как учащается его сердцебиение.

Он боится Темного ордена.

Он не имеет над ними контроля.

— Дайте им пройти! — гремит голос Джеремайса, и внезапно красное море плащей начинает расступаться, открывая путь к выходу.

Калейд делает глубокий вдох и идет вперед.

Сотни шепчущих голосов наполняют мою голову, когда мы проходим мимо. Я не могу разобрать, что они говорят, если это вообще язык, известный на земле. Но они шипят, шепчут и поют, и каждый звук пропитан злобой. Я знаю, что Калейд тоже это чувствует, потому что его темп ускоряется, пока мы, наконец, не выходим из дворца и не оказываемся в снегу.