Книга Кровавая любовь, страница 47 – Карина Халле

Но не спрашиваю его. Вместо этого делаю еще один глубокий, удивительно чистый вдох, вдыхаю запах морской соли и свежего воздуха, а затем приоткрываю халат ровно настолько, чтобы посмотреть на свою грудь.

Между грудями уродливые порезы, темно-красные струпья.

Но они покрыты коркой.

Раны затянулись.

— Как? — спрашиваю я, глядя на Джеремайса. — Как это возможно?

Он улыбается, его зубы тоже меняют форму. В один момент улыбка выглядит дружелюбной, в следующий — хищной.

— Магия, — беззаботно отвечает он. — Конечно же.

Точно. Магия. Неважно, что случилось со мной за последние несколько месяцев, примириться с тем фактом, что магия существует, и в этом мире, и во всех других, что некоторые люди могут обладать ею так обыденно, так легко, я до сих пор не могу в это поверить.

Даже то, что я сама создаю магию? Все равно не верится.

— Ты разочаровываешь меня, Ленор, — произносит он, внимательно наблюдая за мной. — Ты единственная дочь, которая отвернулась от своей сущности.

Я пристально смотрю на него.

— Что значит «единственная дочь»? У тебя есть еще?

Его ухмылка одновременно гордая и злобная.

— Ох. Драгоценная душа моя. Насколько ты эгоцентрична. Полагаю, именно потому, что ты дочь Джеремайса. Что ж, возможно, это оправданно. Ты единственная наполовину ведьма, наполовину вампирша с такой родословной. Но ты не единственный мой ребенок. У меня их много.

— Сколько? — спрашиваю я, заинтригованная и немного напуганная идеей обзавестись братьями и сестрами.

Он пожимает плечами.

— Очень много.

Я росла единственным ребенком. При мысли о том, что у меня есть братья и сестры, кажется, будто открывается дверь в совершенно другой мир. Полагаю, так оно и есть.

— Они… нормальные?

Он смеется. Скрипучим и металлическим смехом, от которого у меня сжимаются челюсти.

— Нормальные? Не более нормальные, чем ты. Скажи, Ленор, тебе стыдно за то, что ты ведьма?

Я с трудом сглатываю.

— Нет.

— Но ты лжешь. Почему?

— Почему я лгу?

— Да

— Не знаю…

— Ты боишься меня. До сих пор. После всего, что я для тебя сделал. Я уже дважды спас тебе жизнь, разве это не заслуживает доверия? Не жду, что ты будешь любить меня, дорогая, но рассчитываю на уважение.

Поджимаю губы, мой взгляд скользит по ране, задаваясь вопросом, останутся ли шрамы впервые за долгое время, или все будет так, словно ничего не случилось. Но, конечно, я никогда этого не забуду. Никогда не забуду, что за зверь живет внутри Солона.

Теперь я знаю, на что он способен.

Знаю, что он хочет моей смерти.

Выкидываю эти мысли из головы. Я пока не готова думать о том, что будет с нами. Не хочу смотреть правде в глаза.

— Как ты исцелил меня? — спрашиваю я снова. — Что это был за ритуал? Чья это была кровь? Что это за существа среди деревьев, гибриды скелетов?

— Ученики.

— Твои?

— Нет, — мягко говорит он. — Они не принадлежат мне.

— Кому тогда?

— Темному, — говорит Джеремайс, устремляя на меня холодный пристальный взгляд, вздернув подбородок, словно провоцируя. Но я не нахожу ничего смешного в этом имени. Оно вызывает страх прямо у основания моего черепа, пробуждая панику.

Темный.

Даже думать об этом не хочу.

Я помню, как глаза Джеремайса стали желтыми, как у змеи, а ноги превратились в копыта. И помню почерневшую, обжигающую кровь.

О, боже.

— Бог не слышит тебя здесь, Ленор, — говорит Джеремайс с убежденностью, которая пробирает меня до костей. — И он не сможет тебе помочь. Твой бог позволил бы тебе умереть от рук этого вампира. Но Темный всегда может помочь, если знаешь, как его позвать. И ты это сделаешь. С практикой получится.