Книга Кровавая любовь, страница 56 – Карина Халле

— Оставайся там.

Выражение его лица меняется, как будто я дала ему пощечину.

— Я не причиню тебе вреда.

Качаю головой.

— Но способен на это.

— Ленор, милая, — говорит мама, отталкивая Солона. — Ты в порядке? Что с тобой случилось?

Я плотнее закутываюсь в халат, зная, что все трое сойдут с ума, если увидят рану.

Она приближается ко мне так, словно я могу сбежать. Медленно, осторожно. Но потом оказывается так близко, что я отпускаю страх.

Обнимаю ее, и она крепко сжимает меня, хотя у меня горит в груди от силы ее объятия. Все слезы, которые мне удавалось сдерживать, наконец-то, выплескиваются наружу, и я плачу, рыдая в ее объятиях. Зверь стал моим переломным моментом.

В конце концов, подходит папа и присоединяется к нам, обнимает. Я отчетливо осознаю, что Солон все еще в комнате, в воздухе витает запах табака и роз, хотя он остается в дверях и не подходит ближе. Мне хочется, чтобы тот ушел, но он так легко это не сделает. Не могу представить, какую боль и вину Солон, должно быть, испытывает, осознавая, что стал чудовищем. Он, наверное, увидел кровь, понял, что совершил нечто ужасное, даже если ничего не помнит.

И все же не могу смириться с этим. Сейчас я разваливаюсь на части. Я разваливалась с того дня, как встретила его.

«Я уйду», — звучит в моей голове голос Солона. — «Если ты хочешь».

«Я не знаю, чего хочу», — отвечаю ему. Это правда.

Я хочу, чтобы он ушел.

И хочу, чтобы остался.

Хочу быть уверенной, что Солон никогда больше не причинит мне боли, но знаю, что он не может этого обещать, и знаю, что это ломает его так же сильно, как и меня.

— Милая, пожалуйста, — говорит мама, в конце концов отстраняясь и обхватывая мое лицо руками. — Расскажи, что с тобой случилось. Абсолон сказал, что…

— Причинил боль, — заканчивает Солон мрачным голосом. — Я причинил ей боль. Я чувствую запах ее крови, старой и засохшей.

Мама смотрит на него через плечо, затем переводит взгляд на меня, скользя им по халату.

— Что случилось? Как он причинил тебе боль?

Я смотрю на Солона, на его затравленный взгляд.

Затем отступаю назад и распахиваю халат ровно настолько, чтобы показать пространство между грудями. След от его когтей все еще там, красный, злой и безошибочно узнаваемый.

Папа задыхается от ужаса.

Мама вскрикивает.

Солон выглядит так, словно умирает, боль на его лице разбивает мне сердце, потому что я знаю, что он не хотел, что это сделал не он.

Быстро запахиваю халат.

— Теперь я в порядке, — удается сказать мне, но мама лезет в карман и вынимает клинок истребителя, затем швыряет его через всю комнату, крича.

Солон быстр. Я не вижу, как он двигается, но знаю, что сейчас тот у входной двери, вероятно, создает пламя, чтобы убежать, а лезвие проходит через пустой дверной проем и ударяется о шкаф на кухне.

— Элейн! — кричит отец, тянется к ней, обхватывает руками, чтобы удержать, пока она брыкается и кричит. Я никогда раньше не видела свою мать такой сердитой. И не могу ее винить. Она видит рану, боль, которую Солон причинил мне, хотя должен был оберегать. Ей хочется, чтобы он умер. Она и так шла против своей сущности, позволяя ему жить.

— Мам, — умоляю я. — Все нормально. Я в порядке.

— Это ненормально! — кричит она со слезами на лице. — Ты влюблена в монстра. И он чуть не убил тебя.

Моя челюсть напрягается, я скрежещу зубами, пытаясь держать себя в руках.