Книга Долина смерти, страница 158 – Карина Халле

— Не все, — некоторые истины принадлежат только нам.

— Ты расскажешь им о Лейни?

Я пожимаю плечами, хотя это вызывает острую боль.

— Не знаю, смогу ли. Я не могу объяснить им, что на самом деле с ней произошло. Даже если бы я обвинила во всем Адама, чего бы я очень хотела, нет никаких доказательств…

Внезапно я вспоминаю дневник Лейни и документы. Я выпрямляюсь.

— У меня ведь остался ее дневник?

Я пытаюсь вспомнить, но мой мозг работает слишком медленно. Он был в кармане моей куртки, но мы упали в воду, а потом…

Дженсен кивает на стол.

— Несколько дней просыхал.

Мое сердце радостно трепещет. У меня все еще есть частичка ее, хотя я все равно не могу использовать это в качестве доказательств.

— Она останется нераскрытым делом, — говорю я в итоге. — Но, по крайней мере, теперь я знаю правду.

Он кивает, принимая это.

— А после того, как ты разберешься со своей работой? Какие у тебя планы?

Вопрос повисает между нами, полный возможностей. Я думаю о своей пустой квартире, о жизни, которую я построила вокруг поиска Лейни. Теперь этот поиск окончен — болезненно, но хоть как-то.

Что дальше?

Я смотрю на Дженсена, на человека, который пронес меня через ад и вернул обратно, который сейчас смотрит на меня своими желто-зелеными глазами.

— Не знаю, — честно признаюсь я. — Но я хотела бы это выяснить.

Его рука снова находит мою, переплетая пальцы.

— Вместе?

В этом слове содержится обещание, которое ни один из нас пока не готов полностью объяснить. Но это начало.

— Вместе, — соглашаюсь я, и в моей груди что-то успокаивается — не сильно, не после всего, что мы видели, но что-то близкое к этому.

Основа, на которой можно строить, когда все уляжется.

За окном вдалеке возвышаются горы, их вершины все еще покрыты снегом и неприступны. Теперь они хранят наши секреты, похороненные глубоко в пещерах и темноте. Но здесь, в этой комнате, с теплой рукой Дженсена в моей руке, чудовища кажутся далекими.

На данный момент этого достаточно.

38

—

ОБРИ

Воздух теплый и наполнен тяжелым ароматом жасмина, пока я сижу на балконе своей квартиры в Сакраменто, а передо мной на маленьком столике разложены материалы дел. Мое заявление об увольнении, напечатанное и подписанное сегодня утром, лежит сверху. Вид его все еще вызывает легкое беспокойство в животе — ощущение, с которым я близко познакомилась за последние четыре месяца.

Четыре месяца с тех пор, как мы сбежали из гор. Четыре месяца с тех пор, как я нашла свою сестру и снова ее потеряла. Четыре месяца кошмаров и исцеления, попыток вернуться к какой-то версии нормы, которой больше не существует.

Мой телефон вибрирует, приходит сообщение от Дженсена.

Как прошло?

Три простых слова. Он знает, что сегодня я планировала подать заявление об увольнении. Я смотрю на экран, мой палец зависает над клавиатурой. Я еще не сделала этого. Письмо лежит в моей сумке, ждет. Часть меня все еще не может поверить, что я увольняюсь с работы, которой буквально жила.

В процессе, — отвечаю я.

Кладу телефон и откидываюсь на спинку стула, закрывая глаза от полуденного солнца. Каждый день в течение последних четырех месяцев мы разговаривали. Иногда короткие сообщения, чтобы узнать, как дела, иногда многочасовые телефонные звонки, затягивающиеся до глубокой ночи, иногда секс по видеосвязи, когда разговоров было недостаточно. Раз в месяц я ездила на ранчо, проводя выходные в его спальне, помогая по хозяйству.