Книга Долина смерти, страница 39 – Карина Халле

Мы выезжаем один за другим, Дженсен и Джеопарди впереди, за ними Элай, затем я на Дюке, а Рэд, Коул и Хэнк замыкают колонну. Ангус медленно тащится рядом с Хэнком, груз скрипит с каждым шагом. Моя сумка — надежно закреплена наверху, и я постоянно ловлю себя на том, что хочу оглянуться. Только это вызовет подозрения.

Утро ясное и свежее, шторм смыл влажность, оставив воздух настолько резким, что он обжигает легкие. Мы едем по грунтовой дороге, которая вьется через заросли сосны пондерозы, стволы которых все еще мокрые от тающего снега, и кора блестит, как медь в лучах утреннего света. Кучки снега все еще лежат в тени.

— Через двадцать минут выедем на нормальную тропу, — кричит Дженсен. — Она идет по частным и общественным землям, подальше от этих коттеджей.

Дженсен постоянно сканирует местность, землю — словно что-то ищет. И хотя логика подсказывает, что через три года следов не найти, он смотрит так, как будто хочет увидеть свежие следы.

Дорога широкая, поэтому я подталкиваю Дюка вперед, пока не обгоняю Элая и не оказываюсь рядом с Дженсеном.

— Ты всегда такой наблюдательный? — спрашиваю я. — Или ты действительно что-то видишь?

Он не смотрит на меня.

— Когда долго ходишь по следам, учишься читать землю. Все оставляет след. Все рассказывает историю.

— И какую историю ты уже наблюдаешь?

Он замирает, словно обдумывает что-то, а потом, когда мы проезжаем мимо, показывает на упавшее дерево.

— Видишь зарубки? Медведь. Свежие, совсем. Наверное, вчерашние, — его палец указывает на желтеющие осины. — Заметила, как примята трава? Здесь часто олени устраиваются на лежку. Важно знать, где собирается дичь. Это может подсказать, где рыщут хищники.

Я пытаюсь смотреть на лес его глазами, замечать то, что видит он. Но все, что я вижу — это как трепещут на ветру золотые листья осин, и как горы становятся все ближе с каждым шагом, неприступные и словно покрытые сахарной пудрой.

Мы едем в тишине, и я изо всех сил стараюсь не думать о прошлой ночи. Иногда я ловлю его взгляд, а потом он отворачивается, и я задаюсь вопросом, а он тоже об этом думает?

Он откашливается.

— Дальше тропа идет в гору и становится сложнее. Держись позади.

Я так и делаю, снова оказываюсь позади Элая. Даже немного горжусь собой, что так легко управляю Дюком. Может быть, ездить верхом не так уж и плохо.

Тропа становится круче, когда мы поднимаемся в гору, она извивается сквозь густой лес, который словно сдавливает нас, закрывая солнце, даже когда оно поднимается выше. Мои бедра горят, Дюк тяжело дышит, его бока ходят ходуном. В конце концов, сосны снова сменяются осинами, и солнце пробивается сквозь кроны деревьев, играя пятнами на земле, когда мы начинаем спускаться. Я потеряла счет времени — здесь оно словно замедляется.

И вот, когда я уже не могу больше сидеть в седле, Дженсен поднимает руку, останавливая наш небольшой караван. От этой остановки мои измученные мышцы словно оживают.

— Разобьем лагерь там, — говорит он, кивая в сторону небольшой поляны между соснами. — За деревьями — ручей Доннера. Там можно набрать пресной воды для готовки и для лошадей. Но сами не пейте, пока не прокипятите и не добавите таблетку для очистки.

Теперь, когда мы остановились, я слышу звук воды — как тихий и постоянный шепот под вздохом ветра в соснах. Этот звук одновременно успокаивает и почему-то кажется немного грустным, словно полузабытая колыбельная.