Книга Хозяйка волшебного ателье, страница 45 – Мария Максонова

— Это Трейси преувеличивает, меня всего пять минуточек не было! — захныкала девица.

— По показаниям других свидетелей у нее и почтальона роман. Возможно, они соучастники, — перебил ее полицейский.

— Забираем, — кивнул я.

Девушка завыла белугой, но не сопротивлялась, только приговаривала, что ничего не делала. Вырисовывалась логичная версия: служанка, работающая в доме, разумеется знала о прозвище ребенка. Почтальон — ее любовник и сообщник.

Только вот одна деталь выпадала: на письме, с которого сняли отпечатки ауры, не было ни чьих следов, кроме дворецкого.

— А где находятся письма после того, как их забирают у почтальона днем? — спросил я у дворецкого.

— Их приносят мне, я их разбираю, те, что адресованы миссис Коренфорт, передаю сразу ее камеристке. Письма для мистера Коренфорта сортирую, есть несколько отправителей, письма которых велено отправлять в министерство, если он еще там, так как они слишком срочные. Остальные письма лежат в моем кабинете, пока хозяин не вернется с работы и не велит подать почту. Обычно это случается после ужина.

Я задумчиво кивнул.

Когда мы уже приехали в управление, пришло сообщение от Джонаса, которое я поспешил прочесть: «Горелый в камере, ничего подозрительного не замечено. Полностью соответствует описанию, особым приметам и фотографии в нашей картотеке. Возвращаюсь.»

Я нахмурился, перечитал несколько раз, пытаясь понять, что меня смущает. Затем зарылся в бумаги, просматривая показания попаданки Надежды и шофера — свидетелей, которые опознали преступника. Перечитал внимательно и срочно отправил сообщение: «Оставайся на месте. Запроси личную встречу с Горелым и допроси...»

Надежда

Что больше всего меня удивило, когда я начала разбираться в местной истории моды — это то, что здесь никогда не было корсетов и пышных юбок, как в земной Европе, которая распространила свое влияние на весь мир. Наоборот, исторические костюмы имели еще более прямой фасон, максимум — использовались пояса различной ширины и закладывались складки. Женская мода среди аристократов отчасти напоминала что-то восточное: длинные прямые кимоно или что-то, напоминающее корейский костюм, в котором расклешённая юбка начиналась сразу от груди. Простые люди носили длинные рубахи, халаты и сарафаны опять же не приталенные, максимум — подпоясанные. В целом подчеркивать женственные изгибы считалось неприличным до последнего времени, а прямой крой еще помогал демонстрировать красоту ткани и вышивки на ней.

С развитием основанных на магии технологий и наступлением эмансипации убиралась многослойность, костюмы становились проще и удобнее. На современных производствах некоторых женщины даже носили широкие брюки, но это выглядело приличным только в цеху. Юбки стали однослойными и чуть укоротились до середины икры максимум. В некоторых офисах начальницы даже замеряли длину юбки линейкой, но девушки были не промах — заказывали одежду с разрезами, которые незаметно закалывали английской булавкой перед проверкой блюстительницами нравственности.

В этой атмосфере у меня, конечно, тоже встала проблема одежды, ведь я попала в этот мир в брюках. На мои странности смотрели с сквозь пальцы только из-за моего иномирного происхождения, но на улицах спальных районов иногда тыкали пальцем, а приличные матери закрывали своим чадам глаза и уводили подальше. На работе из-за этого налаживать отношения с коллегами было затруднительно. Да и, хоть брюки у меня были, конечно, не обтягивающие леггинсы, но все равно выходить в таком виде в зал для клиентов было нельзя, а необходимость обсудить вышивку напрямую могла появиться, поэтому миссис Стефорд провела со мной беседу. Да я и сама понимала, что нужно лучше мимикрировать под местных. Тем более, кое-какие деньги у меня были.