Книга Эльфийка и охотник: Дело Аптекаря, страница 33 – Элен Славина

— Вот же гадство! — Отряхнув руки, Тамиор взглянул на Мамондика с надеждой. Если бы тот не чихнул, он бы успел подтянуться на хоботе и залезть в окно.

— Извини, друг, давай еще раз попробуем. Только в этот раз, хватайся обеими руками за хоботок, а когда я иголки уберу, ползи на меня.

— Постарайся только не чихать?

— Что? Не кивать?

— Все проехали, пробуем еще раз!

Тамиор разбежался и уже без испуга и стеснения, схватил хоботок Мамондика, ногами упершись в стену, он замер. Зверек весь сжался в комок и стал подтягивать Тамиора наверх. Схватившись одной рукой за внутренний край оконной ниши, он увидел, что Мамондик убрал иголки и немного расслабился. Поэтому отпустив хоботок, Тамиор другой рукой прихватил шерсть зверька и весь подтянулся. Отодвинув Хрюня вбок, он выполз всем телом из окна и очутился на улице.

Перевернувшись на спину, Тамиор взглянул на Мамондика и увидел, что хоботок зверька вытянулся сантиметров на десять. Медленно прокручивая его и затягивая, как пружину обратно, Хрюнь забавно фыркал и беспрестанно чихал.

Засмеявшись, он понял, что этот добрый зверек теперь стал для него другом, перед которым он всегда будет в долгу.

Поднявшись, он погладил зверька и поблагодарил за помощь. Хрюнь радостно задёргался от поглаживаний и скрылся из глаз выполнять другое ответственное задание, ради которого он и заглянул в это необычное дупло.

Тамиор оглянувшись и поняв, что его никто не обнаружил, медленно и незаметно вышел с территории поселения и направился к тому самому особенному месту, где их с Иеленией обвенчали.

* * *

Иеления услышала последние слова колыбельной песни, которую ей пела мать Глиндменель. Воспоминания оборвались, и она снова очутилась в старом дупле с Мамондиком. Посыльный закрыл уши пробками и обратился к эльфийке:

— То, что ты видела сейчас, о прекрасная Иеления, не тревожь более, пусть это останется в твоём сердце. Это лишь подтверждает любовь к мужу и Эльфийскому народу.

— Любовь — это боль и страдания. И больше ничего. — Решительно произнесла Иеления и вытерла слезы с опухших глаз. — А теперь рассказывай, что передала мне мать Глиндменель.

Снова вытащив пробки из ушей, Мамондик сложил лапки домиком и впал в транс. Голос из его ушей принадлежал матери Иелении, он был приятный, спокойный и немного мелодичный. Слушая этот голос, виделась прекрасная Эльфийка, подпевающая птицам в сказочном лесу, она сидела у ручья и плела венок. Яркие цветы собирались стебель к стеблю, лепесток к лепестку, они прижимались друг к другу и обменивались такими непохожими запахами.

Среди кружева ароматов звучали слова, звуки, рифмы, они складывались в предложения, и вот уже все становилось понятно.

"Милая моя дочка, Иеления, все, что сейчас происходит в лесу очень и очень странно. Мы никогда бы не подумали, что с нами такое может случиться. Твои слова о Мариэль подтверждают то, что происходящие события ужасны. Старейшины племен все ещё не предполагают, что делать дальше? Эльфы подвергаются нападениям, особенно из-за этого страдают юные девушки. Чтобы мы ни делали, как бы ни защищали их, они погибают. Куда бы ни отправлялись, возвращаются они уже с ядом в крови. Боги отвернулись от нас, и старейшины считают, что наше племя проклято. Прошу тебя дочка, возвращайся к дочерям, они нуждаются в тебе. Если Мариэль не поправится, воспользуйся кровью Мамондиков, она целебная и может спасти от отравления.