Книга Цветы пиона на снегу. Том 4, страница 162 – Моргана Маро

– Шэ Яо! – набрав в грудь как можно больше воздуха, крикнул Вэнь Шаньяо.

Король Бездны вздрогнул и медленно повернул голову в его сторону. Лу Чуньду тут же провел пальцами по струнам, и в воздухе закружились сотни мечей: они одновременно устремились к Королю, но разбились о его темную ци. Все вокруг на мгновение осветили яркие вспышки.

– Я знаю, кто ты и что происходит в твоей голове, – продолжил Вэнь Шаньяо.

– Неужели? – раздался в ответ смешок. – Правда думаешь, что тебе все известно?

Шэ Яо сорвал с себя маску, и Вэнь Шаньяо увидел его обсидиановые глаза, в которых не было жизни.

– Я знаю, кто ты. Многоликий.

Ухмылка застыла на губах Шэ Яо, и его лицо само стало походить на искусно сделанную маску.

– Не думал, что когда-то услышу свое имя из уст человека. Приятно, что меня хоть кто-то помнит. – Многоликий склонил голову в знак благодарности. – И что же ты собираешься сделать? Остановить меня?

– Да.

Он рассмеялся, и темная ци задрожала вокруг него, напоминая ореол, в котором терялся свет. Черные вены и капилляры так явно проступали на его шее и лице, что кожа казалась не толще рисовой бумаги. Выдержит ли тело Шэ Яо, если он продолжит практиковать темный путь?

– Ты ведь знаешь, что это тело продержится недолго? Оно уже умирает, а ты только делаешь ему хуже.

Надменная улыбка пропала с губ Шэ Яо, но из-за вечно насмешливых глаз казалось, будто он все еще улыбается.

– Ты не понимаешь. Никто из вас не понимает. Хаос должен быть освобожден.

– Чтобы залить все Царства кровью? – сухо выплюнул Лу Чуньду. – Люди не настолько глупы, чтобы вновь становиться рабами!

– Не настолько глупы? – переспросил Многоликий. – Боюсь, младший мастер Лу не прав. Люди глупы и скрывают правду от самих себя, загоняя сознание в рамки! Вы уничтожили изначальный мир и, словно вам было мало, теперь уничтожаете и этот! А духи Небесного порядка… люди изменили и их первоначальную суть. Эта ошибка длится тысячелетиями, но я ее исправлю.

Он поднял руку в сторону Лу Чуньду, и амулет в виде оленьей головы, ярко вспыхнув на груди шифу, с дребезгом разбился. Гуцинь тут же пропал, и покрытое трещинами ядро раскололось. Кровь вместе с красными лепестками сорвалась с губ Лу Чуньду, и он упал на колени, в ужасе смотря на свои дрожащие ладони. Вэнь Шаньяо не помнил, как оказался рядом. Поймав взгляд шифу, он похолодел. Впервые в лиловых глазах Демона в Белых Одеждах был страх, при виде которого у Вэнь Шаньяо замерло сердце.

С ресниц шифу скатилась слеза, и, задыхаясь, он открыл рот, вместе с лепестками выдохнув всего одно слово:

– Шаньяо…

Лу Чуньду резко оттолкнул ученика, и меч пробил спину и сердце шифу, выйдя из его груди. На белых одеждах появилось кровавое пятно, похожее на алый цветок. Свет в глазах Лу Чуньду погас, и он медленно упал в руки Вэнь Шаньяо.

Стряхнув с клинка кровь, Шэ Яо взглянул на Вэнь Шаньяо, крепко прижимающего к себе шифу.

– Хаоса не остановить, как и меня, – произнес Многоликий, войдя в туннель. – Мир не может противиться своей судьбе, а она имеет свойство повторяться.

Его шаги и голос потерялись в туннеле, но в ушах Вэнь Шаньяо они все еще звучали до того громко, что он не слышал собственных мыслей. Он чувствовал тепло тела Лу Чуньду, однако не было стука его сердца. Вместо возмущений была жуткая тишина. И кровь, что текла из груди шифу и впитывалась в одежду Вэнь Шаньяо.