Книга Занимательная некромантия. Сердце демона, страница 38 – Марина Александрова

— Как бы там ни было, я — некромант, а ты?

— Нет, — покраснел стажёр, явно разочарованный моим отказом.

В этот момент дверь в мертвецкую вновь отворилась, и внутрь вошел Сэм.

— Мистер Лоули немного опаздывает, так что вскрытие придётся отложить, — сказал он, заходя внутрь.

— Хорошо, мы пока закончим с первичным осмотром тела и как раз дождемся его.

Самостоятельно я не проводила вскрытия. У меня не было такого допуска. Этим занимались те, кто выбрал для себя специальностью именно судебную медицину. Я могла лишь ассистировать.

Мистер Лоули, пожилой мужчина с благородной сединой на висках и лучиками морщин в уголках глаз, действительно задержался на час. Дарен Лоули интеллегентнейший человек, очень умный и въедливый эксперт. Я искренне восхищалась его мастерством и была обязана всем, что знаю сама. Мы проработали с ним бок о бок долгих шесть лет. И, если и был в моей жизни человек, который действительно знал обо мне всё и даже немного больше, то это был он. Жизнь Дарена уже очень давно замкнулась вокруг подвалов мертвецкой и книгах, которые способствовали развитию его мастерства и не только. Говоря о том, что Мистер Лоули знал обо мне всё, я имею в виду именно то самое…

Когда десять лет назад я приехала в Ривдэйл, то реальность оказалась не совсем такой, какой я нарисовала её в своих мечтах. Никто не ждал меня с распростёртыми объятиями, жизнь не окрасилась в удивительные тона свободы и независимости. Напротив. Дядя Майкл, хоть и принял меня, дал понять, что долго жить у него я не смогу, так как это может принести в его жизнь проблемы из-за противостояния с моим отцом. Депозит на моей книжке просуществовал ровно до первого списания средств и уже на следующий день был заблокирован. Я поступила в колледж без каких бы то ни было проблем и уже к концу лета въехала в общежитие…

Стоит ли мне говорить о том, что это значило для кого-то вроде меня? Комната размером два на три метра, ржавая койка и крошечный стол в купе со скрипучей табуреткой — вот и все моё богатство. Думала ли я о том, что возможно отец был прав, и было глупо так вот сбегать от потенциально прекрасной жизни в симбиозе с демоном? О, ещё как! Каждый день. Но, вовсе не потому, что было тяжело, что нужно было учиться и работать в подмастерье у одного артефактора, что мне постоянно не хватало денег и приходилось либо сокращать рацион питания, либо ставить заплатки на одежду и штопать чулки…

Это было конечно тем ещё шоком для кого-то вроде меня! Но хуже всего было то, что я буквально чахла на глазах. С каждым днём, я точно уходила всё глубже и глубже под воду. Не интересовало ничего: не хотелось ни жить, ни стремиться, ни бороться. Белёсые ниточки шрамов на моих запястьях, как вечная память о том дне, когда я едва не утонула в этом во всем. И, как зарубка того самого дня, когда я родилась вновь. И, если бы не Дарен, страшно подумать об этом ужасном «если».

Он дежурил в госпитале, куда меня доставили тогда. Как он сказал, просто подрабатывал, так как было слишком одиноко коротать вечера в огромном доме, где не было никого, кроме него… Это было началом дружбы, что протянулась нитью сквозь семь долгих лет. Три года, я словно прожила в подземелье, где яркими вспышками были лишь письма от брата. Я вчитывалась в каждую строчку, радовалась и молилась, чтобы у него всё было хорошо! Но ни единого раза не отважилась написать, как на самом деле дела у меня. Заглушив нашу связь, я писала, что дело в расстоянии и поэтому он так плохо чувствует меня. В строках ответных писем моя жизнь была прекрасна, состояла сплошь из учебных будней и веселья. В этих письмах я была счастлива. Быть может потому, что была настолько одинока, что не могла поговорить даже с Джесси, а может быть, потому, что Дарен спас меня тогда? Я не знаю, но с первого взгляда на него, с первого слова сказанного им, мне вдруг стало легче. Как такое возможно? Не знаю, да и не важно. У меня появился друг, наставник и поддержка, который научил меня всему в этой профессии.