Книга Здравствуйте, я ваша ведьма Агнета. Книга 5, страница 51 – Евгения Потапова

Он прыгнул в автомобиль и потихоньку покатил в сторону трассы. Ко мне подошел Исмаил и сел рядом.

— Уехали, — вздохнул он.

— И хорошо, — кивнула я. — Как жизнь?

— Веселая, — ответил он грустно.

— По тебе заметно, — улыбнулась я. — Я печень размораживаю. Принести кусочек?

— Давай. Оденься только, а то простынешь. Дед Корочун не дремлет, так и ждет, на кого морозом подышать и хворью заразить.

Вернулась в дом, отрезала кусочек печени, бутерброды с салом сделала, чай в термос налила, насыпала в карман конфет. Натянула на себя пуховик и сапоги, подхватила всю еду и вышла на улицу. Исмаил сидел на лавке уже в человеческом обличье и курил. Разлила по стаканам чай и протянула ему вместе с бутербродом.

— Лепота, — он отпил немного горячего чая и откусил сразу половину бутерброда. — Садись.

Он кивнул на скамейку.

— Ну уж нет, я лучше постою, — махнула я рукой. — Холодно сидеть, всё седалище отморозишь.

— А мне не холодно, — улыбнулся он.

— Конечно, ты как та елка, и зимой, и летом одним цветом: в кирзачах и ватнике.

— А еще в галифе, — рассмеялся он.

— Смотрите, какой модник, — засмеялась я следом за ним. — А почему ты только в одном виде передо мной предстаешь, а не как Шелби? Тот вечный франт, то в одном, то в другом.

— В том мире, откуда я пришел сюда, у нас нет одежды, в ней нет необходимости. Здесь я появился и скопировал внешность того, кто мне понравился, если можно так сказать. Это был волк. Человеку было страшно со мной общаться, и я стал похож на какого-то здоровяка, который проходил вместе с караваном через нашу деревню, — пояснил Исмаил.

— Почему на здоровяка, а не, например, на хрупкую девушку? — мне было любопытно.

— Потому что в вашем мире изначально все уважительно относятся к мужчине. Стариком я не мог показаться, потому что он немощен и дряхл, хотя, может, и мудр. Он будет вызывать не только уважение, но и жалость. Ты сама прекрасно знаешь, мы сильные существа, и человек должен был это чувствовать.

— Интересно. А почему ты сейчас не в том образе? Но и современности ты не соответствуешь, — полюбопытствовала я.

— История эта довольно старая по вашим меркам, — улыбнулся он и достал еще один бутерброд.

— Расскажешь? — попросила я.

— Почему бы и нет, давно ты со мной не разговаривала. В то время я был свободен и мотался по земле, черное время тогда было, разгул всякой нечисти и смерти. Пришли на землю силы страшные и затмили человеческий разум, закрыли его глаза и заставили поверить, что белое — это черное, а черное — это белое. Бомбили школы и больницы, бесчинствовали и убивали. Госпиталь переезжал из оккупированного города в другое место. Одна машина отстала, да сломалась. Местный дедок к себе на постой медсестричек и раненых бойцов определил.

Потом они узнали, что немцы идут. Он их спрятал к себе в погреб, всех. Они там сидели, как селедки в бочке. Враги пришли, смотрят, грузовик стоит, а людей нет. Они прошли по всей деревне, никто ничего не знает. Молодых нет, ушли еще раньше, а старикам не страшны угрозы. Но, видно, все же кто-то показал на него. Немцы его бить стали и пытать. Дедок сказал, что ушли люди в лес. Он тогда просил высшие силы помочь спасти его постояльцев.

— И ты пришел? — спросила я.

— И я пришел, такой силы его молитвы и просьбы были. Не за себя просил человече, а за других людей. Я тогда заморочил немцев, глаза закрыл на погреб. Они хатку дедовскую спалили, а погребку так и не нашли.