Книга Попал, так попал, страница 7 – Евгения Потапова

— Да уж, опора и защита, и деньги великие, — Влад почесал заживающую голову.

— Терпи, Владка, все так живут.

— Терпи, пока не убьет? А кому нужны будут мои дети-сироты? — спросила она у всех.

Бабы замолчали, и уткнулись в свои корыта, никто не захотел отвечать ему. Все так живут, и ты живи, — вот и весь ответ.

Он повесил постиранные портки на веревку и взял следующий мешок с бельем. Жрать хотелось невероятно, не есть, а именно жрать. В животе утробно заурчало, завыло. Кто-то из товарок сунул ей в руки сухарь. Он его практически полностью запихал в рот, жевать деснами и дырявыми зубами было больно, но голод был сильней.

— Ты бы его хоть размочила, кипятка то полно, — сказала приятельница, — Опять вчера голодная спать легла?

— Не помню я вчерашний день, да и остальные тоже не помню, — ответил он.

На заднем дворе появился страшный маленький корявый китаец, и начал браниться на женщин на смеси русского и китайского языков. Орал, что работают медленно, а там белья еще много принесли.

— Ты чего, корова, встала и жуешь? — накинулся он на Владку.

— Есть хочу, — ответил попаданец ему.

И тут же получил тычок в плечо.

— Эээ, ты чего совсем оборзел? — возмутился Влад, потирая плечо.

Китаец снова замахнулся, чтобы ударить, но получил мощный хук с правой, от которого он полетел в корыто с водой. Там его тощая пятая точка и приземлилась, устроив небольшой потоп во дворе. Прачки начали хохотать, а китаец пытался выбраться из глубокого корыта, барахтаясь ногами и руками. Он что-то верещал на своем языке.

— Убирайся, убирайся, — заорал он, — И чтобы я тебя тут больше не видел.

— Ага, сейчас, деньги только за работу заплати.

Женщины притихли и перестали веселиться.

— Ты ничего не заработала, — орал он, — Убирайся.

Вдруг у Влада всплыли в голове чужие воспоминания: вот она стирает батистовые блузки, а ей платят, как за постельное, вот обвиняют, что она испортила вещь, и не отдают денег за весь рабочий день. Некрасивыми картинками нарисовалась работа в голове прошлой хозяйки тела. Обманывал и дурил каждый раз китаец Владку, да еще лишний раз старался или ударить ее или схватить за какую-нибудь выдающуюся часть тела.

— Ты мне сейчас за все заплатишь, — сказал Влад и выдернул китайца из корыта.

— Пошла вон, корова, я тебе ничего не должен, ты мне вещи испортила, — продолжил верещать китаец.

— Ага, сейчас, — он тряхнул несколько раз коротышку, — Денег давай, иначе, я тебе сейчас такой ущерб учиню, что ты долго будешь с клиентами рассчитываться.

Китаец потянулся к палке, которая висела у него на поясе, и тут же был опрокинут назад в корыто. Влад его развернул к себе спиной и принялся топить в воде, периодически вынимая его оттуда, чтобы уж совсем не захлебнулся. Во дворе стояла тишина, женщины перестали стирать и только наблюдали за происходящим. Китаец не мог справиться со здоровой Владкой.

— Ну, что, деньги отдашь, все, что я заработал? — спросил он у него, вытаскивая узкоглазого из корыта.

Китаеза закивал головой, и Влад его отпустил. Коротышка полез за пазуху и вытащил кошелек, отсчитал две копейки и положил на руку прачке.

— А за все остальное? За батистовые рубашки, за якобы испорченную вещь, за припрятанные мешки? Считай, давай, а то опять мыть тебя буду.

Владка все ему припомнила, и китаец все выкладывал и выкладывал ей на ладошку монетки.