Книга Отбор для пленницы, страница 59 – Александра Кузнецова

Когда все начали вставать из-за стола и двигаться на очередной урок каллиграфии, я почувствовала, как внутри разгорается желание немедленно прочесть содержимое записки. Однако я заставила себя подняться и следовать за остальными, не мешкая у двери, всё ещё борясь с этим искушением.

На уроке каллиграфии учительница требовала безупречной чёткости линий и даже малейшие отклонения вызывали ее недовольство. Мы медленно выводили каждую букву на листе, терпеливо отрабатывая наклон и толщину черт. Маленький принц, сидящий рядом со мной, продолжал с трудом справляться с задачей, периодически вытирая вспотевший лоб. В классе стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги и шуршанием пера по пергаменту.

И все же, даже в атмосфере послушания и тишины чувствовалось некоторое напряжение между принцами. Юноша с золотыми волосами с ухмылкой смотрел за тем, как Валиан, закусив язык, сопит в попытках вывести что-то похожее на «Ц». Его руки идеально подходили для какого-нибудь тяжелого оружия, явно не для писчей палочки. Красноголовый бросал на меня презрительные взгляды, Дариен вел себя так, словно он один в этом классе, хотя все принцы так или иначе посматривали на него. Единственный, к кому все были приветливы и ласковы — маленький принц.

Поправляя выбившуюся прядь, я почувствовала, как от манжета пахнет чем-то маслянно-древесным, но с ноткой цитруса. Так пах Дариэн. Я замерла, краснея от того, что так четко помню его аромат. Сердце колотилось, я обернулась на принца зимней звезды, но он все также не смотрел в мою сторону.

Я едва дождалась конца урока, чтобы вырваться из класса и скрыться в туалете. Записка жгла руку, и волнение, которое я сдерживала весь урок, захлестнуло меня с новой силой. Закрыв за собой дверь, я развернула лист бумаги с трепетом.

Аккуратный почерк с витиеватыми заглавными буквами оказался удивительно красивым. Никогда не думала, что почерк может так многое рассказать об авторе. Каждый изгиб, каждый штрих казался продуманным, отражая не только характер, но и внутреннее состояние того, кто писал.

Я медленно прочитала текст, стараясь уловить в нём нечто большее, чем просто слова:

«Принцесса Айрис, прошу вас отнестись к этому письму со всей серьёзностью. За каждым нашим шагом, словом наблюдают. Чаще подслушивают, чем смотрят, поэтому мы никогда не говорим прямо. Наш язык — легенды, символы и цитаты из книг. Выучи его, только на нём с тобой будут говорить«.

Сердце ёкнуло. Я понимала, что эта записка — не просто послание, это приглашение в игру, правила которой я ещё не знаю.

Я долго стояла над запиской, позволяя словам улечься в голове. Очередная игра, в которую меня приглашают. Снова загадки вместо ответов. Но надо было успокоиться. Я глубоко вдохнула несколько раз, прижав записку к груди, а потом аккуратно спрятала её в рукав. Выйдя из туалета, я взяла себя в руки, стараясь не выдать ни единого намека на внутреннее напряжение. Вернулась в учебные залы только к самому началу следующего урока — ботаники.

Когда я вошла, все уже расселись. Перед учительским столом стоял преподаватель с изумрудной бородой — тот самый, чей внешний вид постоянно удивлял меня своей неестественностью. На столе перед ним лежали огромные листы с яркими и детализированными рисунками растений. Он по очереди поднимал каждый лист и подробно рассказывал о каждом растении. Естественно на местном диалекте, которого я не понимала. Только смутный смысл. Что ядовито, а что нет. Что можно есть, а что используется для тканей.